— Не понимаю, о чём ты, — поднял брови Малфой, засовывая руки в брюки и прислоняясь затылком к стене, будто уже успел устать от разговора. — Всё прошло так, как ты велел. Никого не поймали, метка была выжжена, люди в панике. Что не так?
— Мне доложили, что ты велел отпустить каких-то магглов.
— Им было сказано никого не брать в плен, мы не нуждались в этих проблемах, — чёрт их всех дери, Драко уже успел пожалеть о том, что вообще придал той ситуации какое-то значение.
Обливиэйт для зарёванной девчонки был лёгким, скорее всего её нашли позже, и она решила, что потеряла сознание при пожаре и чудом спаслась. С Грейнджер сложнее, но судя по её выражению лица тогда, она чуть не потеряла сознание от радости отделаться от оборотня, так что вряд ли стала разгуливать по окрестностям, строя какие-то предположения. Так какого хера он должен объясняться?
— Это не твоё дело, развлеклись бы, — равнодушно пожал плечом Люциус, взяв со стола чашку кофе, которая была такой миниатюрной, что на это было даже смешно смотреть.
Драко перевёл взгляд на отца и скривился. Кто вообще в здравом уме нормально относится к изнасилованию? Это не было делом высоких моральных принципов, он считал это клеймом слабости. А Драко с недавнего времени ненавидел любые признаки слабости. Принуждения к сексу для неудачников, которые не в состоянии уложить кого-то на лопатки без насилия. Хотя, здесь он понимал Сивого: с его данными принуждение было единственным шансом совокупиться, только вот таким животным в последнюю очередь нужно было думать о размножении. Как вообще приятно трахать кого-то на сухую?
— Если им хотелось сношаться с магглами, пусть делали бы это не у меня на глазах, я не собирался рисковать внутренностями своего желудка, — огрызнулся Малфой.
— Драко, нам всем нужно держаться вместе, — Люциус встал, подойдя к сыну. — Когда возродится Тёмный Лорд, когда он вновь обретёт прежнюю силу, восторжествует справедливость, ты понимаешь? — его голос трепетал, словно он говорил о чём-то святом, бесценном. — Мир, наконец, станет таким, каким должен быть: без грязнокровок, подобного маггловского отродья, которое пригрел на своей старческой груди Дамблдор, совсем выжив из ума. И чистокровные, такие как мы, никогда не будут стоять в одном ряду с этими… отходами.
Драко нравилась эта мысль. Грязнокровки загрязняли общество, он так считал. Любая сила, способная остановить это, стоила свеч, так ведь? Потому что в чём был смысл плодить недомагов, которые только делали вид, что они с ними на одной ступени? От этого хотелось отмыться.
— Да, я знаю, — кивнул Драко, соглашаясь с Люциусом.
— Помни о том, что я тебе сказал, — мужчина положил руку на его плечо. — Не разочаруй меня.
— Ты будешь доволен мной, отец, — усмехнулся Драко, будучи уверенным в своём обещании.
***
— Не могу поверить, что ты здесь, я так соскучилась, — бормотание Пэнси было практически не разобрать, потому что она пыталась донести до него какую-то информацию, одновременно целуя его в шею и толкая вглубь купе.
— Пэнс… — нарочито недовольно произнёс Драко, но недовольство было деланным, учитывая его самодовольную улыбку.
Малфой схватился за край двери, но она выскользнула из-под пальцев под натиском подружки, оставляя щель.
Он провёл рукой по её волосам. Она подстриглась. Темные волосы теперь едва доставали до плеч: высмотренная в «Спелле» модная укладка в этом сезоне, не иначе. Пэнси провела языком по его губам, оторвавшись на мгновение.
— Я не видела тебя на Чемпионате. В какой-то момент подумала, что Люциус и вправду отправит тебя в Дурмстранг, как грозился всегда, — она моргнула, рыща по его лицу в поисках эмоций.
— Хотелось бы иметь возможность не учиться среди всякого отребья, которое Дамблдор называет волшебниками, — фыркнул Драко, — но мама не захотела отправлять меня так далеко. А жаль.
— Нет, нет! — помотала головой Паркинсон. — Ты бы не поступил так с нами!
Иногда ему казалось, что Пэнси читает слишком много глупых книжек и пытается говорить романтичными фразами. С нами. Будто они были какими-то сиамскими близнецами или чем-то вроде.
— Салазар… — закатил глаза Драко. — Иди уже сюда.
Он притянул её за талию, желая получить, наконец, своё. Всё лето его дом кишел гостями. Люциус собирал приспешников, которые обычно приезжали со своими отпрысками, и единственным плюсом во всём этом было то, что часто среди них оказывались вполне симпатичные юбки. Обычно его всё устраивало, пожалуй, кроме последнего раза, когда та чокнутая с Ильверморни сразу после секса вскочила с дивана и начала рыдать, что не сможет теперь жить, потому что изменила своему парню. Драко тогда посчитал, что в таком случае придётся умереть. Создавалось чувство, будто она была дальней родственницей Лавгуд — такая же больная на голову, но на тот момент выбор был невелик, а Драко слишком загружен другими делами, чтобы заниматься поиском кого-то получше. Хотя, он мог бы съездить к Пэнси, но почему-то вспомнил о ней только сейчас, когда она попыталась уткнуться ему в грудь, затягивая в пустое купе.
Они не виделись почти всё лето, и Пэнси… она скучала. Паркинсон скучала всегда: когда он позже появлялся в Большом зале, когда садился рядом с Забини на уроках, когда отвечал на каждое седьмое письмо из обычных четырёх. Ему нравилось держать её в такой кондиции. Это было забавно. А сейчас девчонка очень соскучилась, и ему только на руку, что она готова показать насколько сильно.
Чёрные ноготки скользнули выше. Пэнси всегда старалась красить ногти в чёрный. Это был его любимый цвет. Так глупо, будто Драко определял степень привлекательности девушки по её ногтевой пластине. Она дотронулась до шеи парня, и он почувствовал, как ярость колыхнулась в нём, расплескиваясь вокруг, будто остывший чай в кружке после небрежного поворота Хогвартс-экспресса.
— Не трогай меня, — сказал Драко, даже не расцепив зубы, но оттолкнув Пэнси.
Её ресницы, слишком тяжёлые от обилия туши, вздрогнули, когда она расширила глаза.
— Прости, я не хотела, — Пэнси сделала шаг вперёд, — просто думала…
— Твоя работа здесь не думать, Паркинсон!
Ему нравилось быть с ней. Неважно, как много было других слизеринок, когтевранок, пуффендуек, каких-то дочерей маминых знакомых и отцовских друзей. Пэнси знала правила, знала, что нужно и что нельзя. Она была незаменима. В каком-то роде то, что Пэнси говорила Астории из раза в раз, сидя на очередном уроке на задней парте, являлось правдой. «Неважно, с кем он путается, возвращается всегда ко мне. Пройдёт время, и Драко поймёт, кто мы друг для друга, и тогда…» Малфой понятия не имел, что там было дальше, потому что на большее его никогда не хватало, даже чтобы просто дослушать это предложение.
Пэнси была тем, что нужно. И вот теперь она так же раздражает его.
— Я не хотела, ладно? — сказала девушка немного быстрее. — Прости.
Парень всё ещё бесился, но желание нагнуть её на столе было сильнее, поэтому он кивнул, и она тут же подошла ближе, продолжив его целовать так жадно, будто боялась, что Малфой изменит своё решение. В прошлом году учитель по Маггловедению спросила, кем бы они хотели оказаться буквально на сутки, и Пэнси сразу же пошутила о том, что хотела бы побыть Драко. Оказаться же на месте Паркинсон было его самым последним из желаний, хотя иногда ему правда было интересно: как это, жить в постоянном страхе, что тебя оттолкнут?
***
— Не знаю, Гермиона, это нельзя так оставлять, — Поттер повторил это уже трижды с момента, когда они сели в поезд и, наверное, раз пятнадцать с момента, когда она им рассказала.
— Гарри, — вздохнула девушка, прикрыв книгу, предварительно оставив на нужной странице палец, — я рассказала обо всём родителям Рона, мистер Уизли работает в Министерстве, если что-то узнает, то…
— Но он прав, этого недостаточно! — эмоционально крикнул Рон, но его возмущение было притуплено набитым ртом. — Как думаешь, этот кто-то тебя знал? Мы должны сообщить Дамблдору.
— Да что сообщить, Рон? — цокнула языком Гермиона.
— Ты сказала, что его голос показался тебе знакомым, — надавил Поттер. — Вдруг это кто-то, с кем мы пересеклись на Чемпионате? Кто-то, о ком мы даже не подозреваем?