«Как странно, — подумал он, — я лежу на диване, как хозяин-человек».
Дима широко раскрыл глаза, всматриваясь в темноту и желая знать, что происходит в квартире, куда делся этот противный подозрительный старик, где Ба и почему не слышно тети Наташи. Но в темноте спальни не было видно даже потолка.
Парень хотел включить дополнительное зрение, но кто-то сердито заворочался в голове, и ему стало казаться, что он летит.
«Что со мной? Куда я падаю? Почему молчит процессор?» — совершенно спокойно подумал он.
Показался луч света, и в этом узком странном раздражающем резком белом свете он увидел неестественно сосредоточенное, совсем не воинственное и не злое лицо дяди Андрея. Тот что-то говорил ему.
Но Дима не понимал слов.
Наконец, появился Иван, и киборг попытался встать, как положено правильному техническому средству перед отключением. Но тело стало неподатливым, и он смог рассмотреть, какое испуганное лицо было у хозяина, прежде чем навсегда закрыть глаза...
***
В Москве заходящее солнце отбрасывало от каменных «сталинок», парадным строем стоящих вдоль Кутузовского проспекта, длинные тени, когда такси с весьма недовольным водителем выгрузило, наконец, грязную молчаливую компанию, от которой отчётливо несло болотом. Оставалось только радоваться, как им повезло достаточно быстро приехать домой.
Дима молча шёл, чеканя шаг так, будто в него забили алюминиевый костыль. Израильтянин не паниковал, спокойно направляясь к подъезду. И, только взобравшись на три ступеньки, поднял глаза от тротуара и оглянулся. Маленький, заросший сиренью внутренний дворик тонул в розовых сумерках заката.
— Вы не бойтесь, — подбодрил его, Ванька (сам с ужасом ожидающий встречи с родственниками). — Мы не террористы и не безумцы какие-нибудь. Просто так вышло...
— Рад слышать. Вы хорошие парни, — покладисто согласился агент МОССАДА.
Иван глубоко вздохнул и, сделав над собой усилие, зажмурившись, сделал шаг - на встречу с ожидавшими его родителями...
Воздух вокруг парня стремительно закручивался спиралью, формируя тайфун, в середине которого сейчас шагала авантюрная троица. Мир был тих и свеж. Солнце светило. Шелестели машины со стороны проспекта, скрипела парадная дверь. Единственным признаком разбуженной энергии была криво стоящая отцовская машина, занимающая три парковочных места... Курчатов-младший посмотрел на неё и отчётливо увидел созданную этим действием взрывную центробежную силу - в виде сплошной стены урагана, локально формирующегося в квартире на четвёртом этаже...
***
Раньше
— И не смей мне больше рассказывать про приметы! — в третий раз сообщил прокурор жене, лихо собирая штрафы на шоссе по дороге домой...
— Смотря про какие, — парировала Наташка, в сотый раз сообщившая о превышении скорости. Ей было совершенно наплевать на старого еврея, которого бодро волок в дом её расчудесный отпрыск.
— Ну, например, что я, проснувшись сегодня утром, встал не с той ноги…
— Успокойся, родной, в твоём возрасте проснуться утром — это уже хорошая примета!
— Что ты хочешь этим сказать?
— На дорогу смотри!
— Твой сын вовлёк меня в преступную деятельность. Ты ждешь, чтобы я остался без работы?
— Почему ты решил, что это только мой сын? У тебя вообще совесть есть?
— Совесть есть, но с собой не ношу, боюсь потерять. Я не понимаю, почему он приволок в Россию агента МОССАД. Это ты всегда увлекалась сионизмом...
— Ха! Все мальчики в его возрасте этим занимаются!
— Мой сын не пидорас!
— Не пори чепухи!
— Ты вообще подумала, что сейчас сказала?
— Я сказала, что живу двадцать лет с законченным занудой! Держи себя в руках!
Уходившее лето дарило москвичам щедрые плоды, богато разложенные по обочинам дороги. Огромные тяжёлые арбузы, декоративно разрезанные заботливыми руками представителей жаркого юга, радовали глаз алой мякотью, пересыпанной черными косточками. Арбузы напоминали о густом сладком соке, готовом излиться в подставленный рот. Рядом - в сбитых из штакетника ящиках - красовались оранжевые бока подмосковных мелких груш и аккуратно переложенного газетами синего инжира...
— Останови, — решительно велела спутница жизни. — Я арбуз куплю. Гостя накормим.
— Выбирай покрупнее, в нём селитры больше, — буркнул прокурор, сдаваясь...
***
Вечер, начавшийся для Курчатовых с сухого напряжённого «здравствуйте», всё-таки приобрёл (часа через два-три) подобие почти семейного ужина со старым то ли родственником, то ли знакомым, но в любом случае не врагом. Уставшая Наталья Николаевна, постелив гостю в комнате Ба, внутренне славя оптом всех богов Израиля и арабского мира, а заодно и русского Христа за ниспосланное чудо отсутствия в доме старшей родственницы, домывала посуду. Обычно ей помогал Димон, всегда крутившийся перед сном на кухне в надежде на лишний бутербродик и поцелуй в лоб, совершенно точно необходимый ищущему тепла и ласки «дикому мальчику».