— Ха-ха-ха! — засмеялись моряки, обнимая своих жён.— Посмотрите, у него на шлеме ручка, как у кастрюли. А на самом верху дырка. Так вот почему у него был такой громкий голос! Он прикладывал шлем ко рту и кричал в него, как в рупор!
Какой-то мальчишка из толпы схватил Матин башмак и бросил им в Министра Войны. Ботинок угодил прямо в шлем. Шлем свалился на песок. Министр Войны запищал как заяц и на корточках запрыгал куда-то в сторону.
А смех звучал всё громче и громче.
Смеялись все люди на площади. Потом начали смеяться все люди на всех улицах города, даже в тёмных переулках и узких дворах. Смех охватил весь город.
Смех был такой заразительный, что удержаться было просто невозможно. Потому что это был смех свободных и счастливых людей.
Потом стали смеяться матросы на всех кораблях в гавани. На больших и на маленьких кораблях. Хотя они ещё не знали, что произошло на дворцовой площади.
Потом начали смеяться люди на дорогах, ведущих к городу. Потом жители ближайших деревень.
Люди обнимали и целовали друг друга.
Великий Садовник закрыл старой рукой свои старые глаза.
— О, я безумный, глупый старик! — пробормотал он. — Я хотел под колпаками скрыть всё самое безобразное на свете и считал, что тогда все будут счастливы. А ведь так оно и было. Колпаки-невидимки скрывали всё самое безобразное и уродливое. И никому это не принесло счастья. Но теперь я понял. Теперь я знаю. Счастье может быть только там, где нет лжи, где ничего не скрыто от глаз парода…
Братьев на руках вынесли из башни.
Это было не очень-то легко. Ведь Братья были высокими и сильными мужчинами. Но люди, которые их несли, были тоже высокие и сильные.
Мальчишки и девчонки, чтобы видеть всё это, вскарабкались на виселицы. От их загорелых лиц и коленок, от красных и зелёных юбок виселицы стали похожи на праздничные арки, украшенные цветами.
— Ой, посмотрите! — закричал какой-то рыжий мальчишка. Он выше всех вскарабкался на виселицу. Всё его лицо было усыпано золотыми веснушками. Казалось, от каждой веснушки идёт по золотому лучу. — Ой, смотрите, как они дрожат!
Действительно, все бывшие невидимки дрожали так сильно, что балкон был готов вот-вот обвалиться.
Королева и несколько придворных дам упали в обморок и как тряпичные куклы висели на перилах.
Невидимок вывели на площадь.
Они шли по площади дрожа и громко стуча зубами от страха.
Они шли среди загорелых и сильных людей, чьи глаза ещё блестели от смеха, а щёки ярко горели.
— Не казните меня, я больше не буду! — закричал король, падая на колени и протягивая к Братьям руки.
Тощие руки болтались в широких рукавах.
— И меня тоже,— завизжала королева. Её маленькие глаза были полны страха. Это было просто непонятно, как в таких маленьких глазах могло поместиться столько страха.
И все остальные придворные тоже плюхнулись на колени. Видны были только дрожащие спины и трясущиеся головы.
— Я, кажется, придумал, что с ними делать, — сказал Старший Брат. — Я думаю, их надо попробовать перевоспитать. Ведь они всю жизнь ничего не делали. Мы заставим их трудиться. Может быть, труд сделает их людьми?
— Правильно! — закричали моряки.
— Верно! — закричали ткачи и гончары.
— Мы возьмём на перевоспитание короля! — сказал Старший Брат. — Теперь у нас прибавится работы. Король станет нашим подмастерьем. Он будет ткать материю для всех голых и озябших.
Король завизжал и попробовал уползти в толпу.
— Если ты не будешь работать, мы тебя казним! —сказал Старший Брат и сделал страшные глаза.
Король всхлипнул и затих, уткнувшись носом в башмак Старшего Брата.
Из толпы вышел каменщик, перемазанный белой пылью.
— Я думаю, Брат, будет лучше, если он будет работать на свежем воздухе, — сказал каменщик. — Я возьму его к себе. Пусть он строит дома для всех, кого он лишил крова.
Из толпы вышел бедный старый человек. Спина у него была круглая, как колесо.
— Я всю жизнь сеял хлеб и страдал от голода, — сказал он. — Пусть король будет вместе со мной ходить за плугом. Пусть он выращивает хлеб для голодных.
— Это ты хорошо придумал, — сказали все люди на площади.
— А я прачка. Я научу королеву стирать бельё,— сказала высокая женщина и потянула королеву за руку. Передник на женщине был белый-белый. Как только что выпавший белый снег, по которому ещё никто не сделал ни одного шага. — Мы начнём с того, что выстираем это королевское платье. Ведь просто стыд ходить в таком платье.