Как мог друзей принять он за врагов? Как мог в послах он ошибиться? Царь бичевать себя готов, И пред орлами повиниться. Вот царь отводит руку от лица, И снова чудом поражён. Пред ним послы - два дюжих молодца. Их красотою царь пленён. Что ростом выше, чёрен волосами. И голубые у него глаза. И та голубизна сравнима с небесами. И взор так чист, как летняя роса. А у посла другого волосы льняные. Крутой волной на плечи льются. Глаза, как угли, чёрные большие. И озорным огнём смеются. - Мы видим, царь, ты нас узнал, И клятву верности ты не забыл. - Так старший из послов сказал, Лишь Белодон в светлицу дверь закрыл. - Не удивляйся, царь, ведь люди мы, Но люди только день в году. Ты счастлив, дни твои светлы, Но счастье может перейти в беду. Чтоб смог его ты уберечь, И избежать волшебного обмана. Должны мы, царь, тебя предостеречь от Упия, слуги-змеи Золтана. Хитёр он, словно сотня змей. И силою волшебной обладает. В делах обмана - чёрный чародей. И, равных злобою себе, не знает. Лишь Упию Золтан приказ отдал В царице снова жизнь убить. И за работу он пообещал Сокровищем несметным наградить. И он уж здесь на торжестве твоём, Но знай: в обличье разном он бывает. В любого человека вселится тайком и облик двойника его приобретает. К царице подходил он много раз, Но жизнь её Золтана стрелы охраняют. Хоть слуги исполняют твой приказ, И всё ж они его не замечают. Его от человека быстро отличишь, Хоть внешне отличить и трудно. И, лишь когда ты с ним заговоришь, Язык змеи увидишь, хоть и смутно. Как будто есть он, и как будто нет. Он движется стремительно и броско, Не оставляя за собою след. Твой зоркий взгляд его заметит просто. Ещё он в зеркале не отражается, Лишь к зеркалу его ты подведи. Сгорая, в пепел превращается, лишь имя вслух его произнеси. Но помни, как бы, ни исчез он, Сгорел до пепла, превратился в дым. Твой дом он не покинет, Белодон, И возвратится вновь уже другим. Пока он цели не добьётся, То будет нарушать всегда покой. Судьба сейчас в глаза тебе смеётся, Но не горюй, ведь мы с тобой. Не надо, царь, так огорчаться. Поможем мы всегда тебе, Хотя нам пришла пора прощаться. Подвластны мы своей судьбе. Прощай. Будь зорок в сотню глаз, Твои глаза тебе не лгут. Прощай и помни наш наказ, Лишь златы стрелы Зориоку сберегут. Погасли свечи, как по волшебству, Затем зажглись, но нет послов в светлице. Окно открыто в неба пустоту и лишь два пёрышка лежат на половице. Вдруг дверь открылась с тихой ленью и входит шут, неся в руках поднос. Он говорит: - По Вашему веленью с вином я кубки всем принёс. - Царь смотрит на него, не понимает. - Кто дал тебе такой приказ?! - Царь закричал, кулак сжимает. -Иль ты забыл царя наказ?!
- Но, царь, на, то твоё веленье! - Шут, трепеща, в дверях застыл. - Чтоб прибыл я без промедленья. И чтоб вином гостей я угостил.
- О, Боже! - Вскрикнул Белодон. - Быстрее! В зал на торжество! - Рванулся к двери, вышел вон, И шут за ним, не смысля ничего. И задыхавшись в залу, царь вбегает, И видит он шута у ног царицы. И схожесть двух шутов так поражает, Но знает царь, что всё это не снится. Он веселит царицу, развлекает. Она в ответ ему смеётся. Но, что в шуте его так поражает? Из рта его язык змеиный вьётся! И шут в недоуменье застывает. Такой картиной он сражён. Как оправдаться пред царём, не знает. Лишь повторяет: - Шут, ведь, я! Не он...- А шут-двойник заметил Белодона. Он на ухо царице что-то говорит. Она в ответ кивает благосклонно. И шут уходит, будто бы спешит. - Так значит здесь он Упий-змей! А я послам то не поверил. Что ж примем бой с тобой злодей! - Так Белодон себя заверил.