На ложе возлежала подруга, укрытая роскошным меховым одеялом из меха натурального плюшевого медведя. Медведь был подарен её отцом на день рождения и освежеван самим же дарителем к концу праздника по причине проведенного в связи с распитием паленой водки сафари.
«Подъем!!!» - заорала Ирэн, сопровождая команду увесистым пинком. Однако, ни команда, ни пинок желаемого результата не принесли, подруга даже не пошевелилась.
«Так-с, значим дрыхнем и вставать не собираемся, - вслух произнесла Ирэн и направилась в ванную комнату, - спасать единственную и верную подругу в столь историческое время мы не изволим, кикимора узкоглазая... Ну, ничего, Кабыздох тоже поначалу двигаться не хотел»
С этим словами Ирэн наполнила грязный таз водой и рассчитанным движением вылила воду прямо в лицо дрыхнущей подруги. Через долю секунды подруга сидела посередине лужи и, хлопая слипшимися ресницами над узкими, косыми глазами недоуменно смотрела на Ирэн.
- Подъем! - жестко сказала Ирэн. - У тебя 15 минут на сборы. Мы едем к Кутюрье! - после чего гордо проследовала в кухню. Красота требовала жертв, и первая жертва, громко стуча от холода зубами, уже торопливо одевалась в комнате.
***
Зульмаха стояла на Ленинградском шоссе и проклинала судьбу, подруг и свое любопытство. Со слов подруг, стоя на Ленинградке, можно было неплохо провести время. К ней должен был подъехать мужчина на хорошей машине, отвезти домой или в сауну, накормить всякими вкусностями, напоить шампусиком, заняться с ней любовью и еще дать денег. Что такое «заниматься любовью», Зульмаха себе представляла довольно смутно, но делавшая по дому всю работу, считала, что справится с чем угодно. Так же непонятно было, зачем пить шампунь, вещь, по её мнению, совсем невкусную и противно пенящуюся. Но пил же последний мамин хахаль жидкость для омывания стекол, одеколон и, вообще, все, что хотя бы отдаленно пахло спиртным. Мужчины, вообще, странные создания. В результате же, все четверо подруг, с которыми она приехала на Ленинградку, уже разъехались с мужчинами на хороших машинах, с глумливыми улыбочками помахав ей на прощание рукой, и только она одна стояла, как дура, на обочине, выставив наподобие героини любимого фильма «Красотка» ногу в шерстяном, с аккуратными заплатками, чулке. Проезжающие мимо машины почему-то не останавливались, красивые и богатые прЫнцы под ноги ей не бросались. К тому же, Зульмахе уже отчаянно хотелось есть. Веся, при своем росте метр сорок, как раз ровно 140 килограмм, Зульмаха постоянно что-то жевала, и оставить её на обочине Ленинградки с одним недоеденным кем-то гамбургером со стороны подруг было очень жестоко. Наконец, Всевышний услышал её молитвы и возле Зульмахи остановился автомобиль неопределенного цвета и неопределенной марки.
«Ого! Мерс! - с уважением подумала Зульмаха, глядя на сверкающую на солнце эмблему. – Во, подруги офигеют!»
Из машины вальяжно вышел мужчина в черном костюме и сандалиях на босу ногу.
- Снимаешься? - ласково спросил он у Зульмахи.
«Про кино он, что ли, - пронеслось в голове у девчонки, - Режиссер, наверно!». И, на всякий случай, покачала головой. В кино она сниматься очень хотела, и знакомство с режиссером ей показалось совсем не лишним.
- Сколько? - так же ласково спросил мужчина. - Пятьсот хватит?
Что за «пятьсот», Зульмаха не поняла, но на всякий случай опять закивала головой.
- Вот и ладно, договорились, - на этот раз более жестко произнес мужчина. - Садись в машину!
Зульмаха, робея от присутствия режиссера, подошла к чадящему авто. Мужчина уперся ногой в кузов автомобиля и рывком открыл дверь, подал Зульмахе руку и помог усесться на переднее сиденье.
«Еще и культурный, - радостно подумала Зульмаха, - значит не врали подруги про хорошее времяпровождение. Это Вам не дискотека в соседнем подвале»
Жизнь открывала новые радужные перспективы.
3.
Кабыздох открыл головой дверь в подъезд и, стараясь не проглотить дрожащего, но почему-то молчащего котенка, направился к двери квартиры. Возле двери, на ступеньках, сидела проживающая в его квартире девица.
«Старшая вернулась, - подумал Кабыздох, - опять где-то ключи посеяла, бестолочь... Интересно, сколько ей времени надо, чтобы додуматься дверь толкнуть? Или так и умрет от голода на пороге, глупая человеческая особь?»
Однако ставить такого рода эксперименты в планы Кабыздоха, торопящегося залечь в комнате и хорошенько выспаться, не входило. Поэтому, выплюнув по дороге котенка прямо на белую юбку Старшей, Кабыздох навалился своим немаленьким телом на дверь и проследовал в комнату, где с наслаждением и развалился на полу. Из коридора доносилось сюсюканье Старшей, сопровождаемое жалобным мяуканьем.