Прошло еще несколько тягучих минут. Лицо молодого пошло сизыми пятнами, а руки, лежащие на небольшом столе, начали мелко сотрясаться от тремора. Он с удивлением посмотрел на них, не ожидая от своего тренированного организма такого предательства.
В этот момент старший громко хлопнул раскрытой ладонью по столешнице и произнес короткое слово: – Итак.
Высокий вытянулся на стуле еще больше, словно до этого и не сидел, будто проглотив лом. Руки его сжались в кулаки, а костяшки побелели от запредельного напряжения.
– Итак, – повторил Первый, не обращая внимания на кровавый развод, оставшийся на столе от его шлепка – видимо, он все же повредил руку, когда вымещал свой гнев на аппаратуре. – Мальчишку вы не нашли, хотя получили для этого все требуемые ресурсы. Мать его от вас ускользнула. И вы не в курсе как. Траханный ослом интернет-воин разместил свой очередной высер, от которого просто так не отмахнешься, – от каждого предложения, произнесенного тихим и непреклонным голосом, Семенов, а это был именно он, вздрагивал как от удара плетью.
– И вы осмеливаетесь утверждать, что можете все исправить?
– Да, Хозяин… – проскрипел было Семенов.
– Молчать! – Первый повысил голос до крика и наклонился над столом. – Для вас, Семенов, у меня есть иные задачи.
– Первое. Вы должны разобраться с этим сетевым клоуном. Максимально жестко. Мое терпение иссякло.
– Второе. Необходимо замять историю с губернатором. Делайте что угодно. Найдите всех недовольных, а главное – эту шаболду из видео, и заткните им рты. Нужна показательная порка, чтобы никто больше не смел разевать варежку! Вам ясно?
– Да, Хозяин, – повторил Семенов. Его лицо постепенно обретало свой привычный цвет. Первый давал ему новые указания, а это значило, что его не собираются отдавать под трибунал. По крайней мере, пока…. – Дозволите ли спросить, а что делать с мальчишкой?
– Так вы его все-таки взяли? – вкрадчиво и даже, как показалось Семенову, любезно спросил Первый. От такого тона мошонка секретаря попыталась было втянуться в тело.
– Нет, – осторожным шепотом ответил Семенов.
– Тогда какого черта ты паришь мне про этого говнаря? – заорал Первый. – Забудь про него! И про этого придурка Гурвича тоже! Ты хоть знаешь, чего стоит забыть про все это МНЕ?? – шея его налилась красным, а на шее запульсировала жилка. Казалось, что сейчас последует еще более разрушительная вспышка ярости, чем та, которую имел несчастье наблюдать Семенов минутами раньше, но на этот раз Первый сдержался.
– Забудь, – повторил он, втягивая воздух сквозь сжатые до скрежета зубы. – Поисками Занозина займутся другие. А ты сделаешь то, что я тебе сейчас приказал.
– Слушаюсь! – подобострастно рявкнул Семенов, прикладывая руку к несуществующему козырьку.
– Ну вот и славно. – Первый как будто успокоился и провел рукой по редким волосам.
– Семенов, это – ваш последний шанс, – сказал он будничным тоном, от которого по спине секретаря пробежал табун мурашек, а затем развернулся к нему спиной, дав понять, что аудиенция закончена.
Семенов кивнул, поднимаясь и глядя в затылок своему патрону и не заметил, как на разбитом экране монитора на полу возникла быстрая рябь, словно от помех, и тут же исчезла.
– Когда будете уходить, скажите отцу Сефербию, что я его жду. И подождите в приемной пока он не выйдет от меня. Чувствую, будет еще третье задание. – Первый достал из нагрудного кармана пиджака шелковый платок и аккуратно приложил его к ране на правой руке, так и не повернувшись к секретарю.
Семенов еще раз поднес руку ко лбу и поспешил ретироваться.
Через несколько минут за спиной Первого послышались вкрадчивые и осторожные шажки с небольшим пришаркиванием, и он повернулся на своем кресле, встречая своего наперсника.
– Кормилец, что у вас с рукой? – участливо спросил отец Сефербий, окидывая цепким взглядом картину недавнего погрома.
– Да, пустяки, – отмахнулся Первый. – Отец, ты, наверное, устал с дороги? Путь-то неблизкий отмахал. Присаживайся! – он указал на стул, на котором только что томился Семенов.
– Моя усталость не стоит ваших волнений, кормилец, – в свою очередь махнул пухлой рукой, унизанной четырьмя перстнями, отец Сефербий. Он с едва различимым кряхтением уселся на стул и огладил темно-зеленую рясу на своем округлом брюшке. – Вы же знаете, что я всегда готов к вам прибыть. В любое время дня и ночи и по любому вопросу.
– И я это очень ценю, отец, – Первый кивнул каким-то своим мыслям и, немного погодя, спросил: – Ну как там алтайцы? Приняли-таки Аалекта, или еще цепляются за своих языческих божков?
– Приняли, кормилец. Как есть приняли! А те, кто не принял, те-то уж далече, спасибо твоим молодцам! – Сефербий усмехнулся в длинные усы и прикрыл рот рукой.