В противовес мирным сферам жизни, с каждым годом приходящим во все больший упадок, военно-охранительная машина Узурпатора набирала и набирала обороты. Людям, отдавшим своих детей в отряды юных ополченцев, государство выплачивало специальное пособие. Любого студента, проявлявшего талант в программировании или математике, всеми силами старались завербовать в ту или иную силовую структуру. И мало кто мог сойти с этого пути.
Пять раз в год страна праздновала знаменательные даты, так или иначе связанные с военной тематикой и войнами, которые закончились десятилетия и века назад, и горе было тем гражданам, которые показывали недостаточное рвение в эти дни! Их выдавали свои же соседи, и тогда их дальнейшая жизнь превращалась в некое подобие ада на земле.
Нынешняя Россия напоминала Некто беззубую старуху, которая живет воспоминаниями о временах даже не своей юности, а молодости своей покойной матушки и бесконечно этим гордится, забывая о своей нищете и одиночестве.
К удивлению Некто, даже среди всего этого мракобесия находились люди, которых воротило от того «особого» пути, которым двигалась Россия. Причем, некоторые из них были достаточно высокопоставленными гражданами, что до сих пор позволяло Некто избегать крайних мер в отношении себя со стороны прихвостней Узурпатора. Впрочем, он был готов ко всему и не собирался предавать свои идеалы даже перед лицом смерти.
Погруженный в безрадостные мысли, Некто прошел мимо Кожуховского пруда и углубился в рощицу молодых березок, высаженных на месте бывшей парковки представителями московской ячейки натуралистов. Эти адепты природы пытались превратить заброшенные объекты по всему городу в зеленые оазисы и, по мнению Некто, заслуживали всяческой похвалы. Однако, ресурсов у них было явно недостаточно, а власти считали теперь любое проявление инициативы снизу опасным вольнодумством и всячески этому препятствовали.
Внезапно, позади Некто раздался хорошо различимый всплеск. Этот звук был похож на шум падающего в колодезную воду ведра, и он обернулся в сторону пруда, пытаясь разглядеть в сумраке кого-нибудь из своих телохранителей. В этот момент ему на голову сзади набросили какой-то мешок и сгребли в охапку. Некто попытался было закричать, но тут же получил увесистый удар в область печени и обмяк в руках незнакомцев, судорожно ловя ртом воздух.
– Мы его взяли, – услышал Некто приглушенный голос одного из бандитов. Его куда-то поволокли, и он, привычный к задержаниям на митингах, поджал ноги, чтобы не облегчать похитителям задачу. Некто еще пытался продышаться, когда до него вдруг донеслись звуки какой-то возни. Через несколько секунд его резко дернули куда-то в сторону, а затем резко отпустили, так что он кулем свалился на землю. Судя по всему, рядом упал еще кто-то.
Некто попытался было встать, но в этот момент снова был схвачен неизвестными. Затем он почувствовал, как ему задрали рукав куртки, обнажив руку до локтя. Он отчаянно задергался и закричал, ощутив входящее в вену острие иглы. Стало очень тяжело дышать. Некто рванулся прочь, собрав все оставшиеся силы, и, казалось, освободился от захвата, но в ту же секунду земля словно встала на дыбы и приняла бесчувственного оппозиционера в свои гостеприимные объятия.
– ДЖАРВИС, тебе не кажется, что ты слишком рьяно взялся за дело? – от обилия событий и информации у Паши разболелась голова.
– Ты отдохни немного, – вместо ответа сказал ДЖАРВИС. – Время в пути составит еще около двадцати четырех минут. А я пока просканирую полицейские частоты, чтобы удостовериться в нашей безопасности.
Он умолк, а в голове у Паши зазвучал Чайковский.
Через, без малого, полчаса машина остановилась. Паша открыл глаза и увидел, что они стоят у медленно открывающихся кованных створок довольно больших, метра в три высотой, ворот. За воротами виднелась темно-бордовая крыша загородного коттеджа. Не дожидаясь пока створки распахнутся настежь, Тамаш направил лэндкрузер вперед и вниз. Машина въехала в просторный, машин на пять, не меньше, подземный гараж. Одно из мест уже было занято темно-синим минивэном марки «фольксваген» с глухо затонированными окнами.