– Опять? – невольно вскрикнул Паша, обратив на себя внимание местного туземца преклонных лет, который стоял по щиколотку в воде, смешно задрав кверху свои просторные одежды.
– Не шуми, – укорил Пашу Морган. – Что здесь такого? Не понимаю твоего возмущения.
– Да я же только-только обвыкся с этим лицом! – горячо зашептал Паша. – Между прочим, ты мне обещал вернуть мой прежний облик!
– Обязательно верну, просто пока рано, – отмахнулся Морган. – Представь себе, под новым именем ты сможешь беспрепятственно перемещаться практически по всему миру, владеть недвижимостью не только здесь, но и в любой другой стране, пользоваться всеми благами развитой цивилизации!
– Да, да… шоколад, – без особого энтузиазма сказал Паша. Процесс замены лица для него был чем-то большим, нежели банальная смена карнавальных масок. Паша, как бы это странно ни звучало, опасался потерять частичку старого себя, того одинокого и немного замкнутого парня, каким он был до всей этой катавасии. Решиться на такое в одночасье, какие бы плюшки это ни сулило, было делом нелегким.
– Если тебе нужно время подумать, не вопрос, – уловил его настроение Морган. – Я буду ждать твоего решения сколько потребуется.
– Я подумаю, – согласился Паша и быстрым шагом направился к ресторану Ибн Аль Бахр, где подавали отличных крабов и лобстеров на гриле. На пляже ему вдруг стало чересчур зябко.
Через полчаса Паша уже сидел в вышеупомянутом заведении, наклонясь над большим блюдом с морепродуктами, и меланхолично пережевывал сочную креветку, почти не замечая вкуса. Его мысли сейчас были далеко отсюда.
Безусловно, Морган нарисовал заманчивую перспективу стать гражданином мира, но все же что-то не давало Паше покоя. Какая-то назойливая мысль, словно противный комар, бьющийся о стекло, пыталась пробиться на поверхность его сознания, но что-то удерживало ее за пределами пашиного внимания. Паша, уподобившись рыбаку, изо всех сил пытался вытянуть эту неведомую еще пакость из глубин подсознания, но ничего не получалось.
Напротив, перед его глазами встала идиллистическая картина какого-то горного пейзажа. Стиснутое со всех сторон величественными скалами зеленовато-бутылочного цвета озеро, в котором отражались растущие по его краям сосны и ели и голубое, с прожилками белых облаков, небо.
– Небось, Австрия или Швейцария, – завистливо подумал Паша, зажмурившись, чтобы получше рассмотреть детали пасторального пейзажа. На одном из горных склонов он заметил группу домиков, издалека похожих на спичечные коробки, разбросанные на изумрудной лужайке. Конечно же, Паша ни разу не был ни в Швейцарии, ни в Австрии, но представлял их себе почему-то именно такими. Ему даже показалось, что он слышит едва различимое мычание коровы и мелодичный перезвон колокольчика, привязанного буренке на шею.
– Заканчивай, Морган, – проворчал он, с сожалением открывая глаза и возвращаясь в реальность.
– Я здесь не при чем, – поспешил заверить его бестелесный компаньон. – Это – твое собственное подсознание рисует такие картины. Между прочим, ты вполне мог бы какое-то время проводить в горах. Хочешь, я позабочусь о покупке шале в Альпах?
– Черт тебя дери, Морган! Ты прямо змей-искуситель! – Паша в сердцах бросил на стол серебряную вилку с нанизанным на нее куском крабьего мяса, которую до этого задумчиво вертел в руках.
– Ты же этого хочешь, ведь так? – повторил Морган.
– Да хочу я, хочу! – махнул рукой Паша, делая большой глоток немецкого пшеничного пива из запотевшего бокала. – Сам же знаешь.
– Ну, тогда я не вижу причин, по которым это не может быть сделано.
– Не видит он причин… – передразнил Паша. Он приложил кредитку к считывающему устройству, вмонтированному в столешницу, заложил двадцать процентов от итоговой суммы на чаевые и, сделав напоследок еще один солидный глоток пива, направился к выходу из ресторана. Пора было возвращаться в апартаменты.
Оказавшись в Крик-Харбор, Паша решил заскочить в полюбившийся бар. Пиво разожгло в нем некоторый азарт, который подкреплялся волнующей перспективой очередных жизненных изменений.
Кивнув знакомому бармену, Паша расположился на своем любимом месте – за длинной стойкой у панорамного окна, через которое можно было наблюдать за вечерним городом. В одной из научно-популярных передач, которые он когда-то так любил смотреть, говорилось о том, что людские мегаполисы вполне можно прировнять к живым существам: они так же растут, вены и артерии им заменяют улочки и проспекты с суетящимися на них пешеходами и потоками транспорта. С высоты все действительно выглядело очень похоже на огромный живой организм.