«Наверное, наш симбиоз как-то влияет на его сознание, делая его более человечным» промелькнула у Паши догадка.
– Ладно, ладно, Морган. Не кипятись, – примиряюще сказал он. – Сейчас проверим, есть ли здесь кто?
Зайдя в дом, Паша быстро пробежался по лестнице до выхода на чердак и не обнаружил никого, кто мог бы помешать им. На последнем, четвертом, этаже у кого-то в квартире так громко работал телевизор, что Паша мог, немного прислушавшись, уловить каждое слово из монолога слишком знакомого ему, да и любому другому россиянину голоса. Узурпатор выступал с очередной пафосной речью, видимо, поэтому на улице Паша не увидел ни единой живой души.
– Начинай, – процедил он, напрягая мышцы лица и даже барабанные перепонки, чтобы не слышать гнусный вкрадчиво-слащавый говор, доносящийся снизу.
– Хорошо, – коротко ответил Морган, и в ту же секунду Пашу вновь окутало знакомое чувство погружения во что-то вязкое. Голос Узурпатора смолк, сменившись тем самым потрескиванием и желанием стряхнуть с лица ползающих по нему гусениц. Паша попытался было сжать челюсти, чтобы перетерпеть дискомфорт, но обнаружил, что не может этого сделать. Лицевые мышцы и кости черепа ему больше не подчинялись.
– Не пытайся напрягаться, постарайся расслабиться, – звучал у него в мозгу размеренный и успокаивающий голос Моргана.
– Легко тебе говорить! – послал ему в ответ отчаянную мысль Паша и обхватил себя руками, изо всех сил сжав пальцы.
– Осталось совсем немного, буквально пара минут, – гусеницы зашебуршали быстрее, отчего по пашиному телу табунами побежали мурашки.
Последние несколько секунд Паша изо всех сил сдерживался, чтобы не рухнуть на грязный пол, но затем все неприятные ощущения резко пропали.
– Готово! – с гордостью произнес Морган.
Пашины руки помимо его воли тут же дернулись к лицу, ощупывая его со всех сторон. К нему вновь вернулось зрение, которое Морган затуманил перед началом процедуры, и Паша сбежал на пролет вниз, чтобы посмотреть на свое отражение в грязном окне подъезда, но так толком и не смог ничего разглядеть.
– Не беспокойся, я сделал все как было, – заявил Морган, но Паша сам хотел убедиться в этом как можно скорее.
– Второй этаж, квартира номер шесть, – повторял он негромко, пока спускался по лестнице, чтобы заглушить бубнеж Узурпатора, все еще слышащийся из одиннадцатой квартиры.
– Так. Вот она, – Паша нашел нужную дверь, резко выдохнул и нажал кнопку звонка.
Послышалось негромкое кукареканье. Паша нажал на звонок еще раз, чтобы повторить необычную мелодию. Правда, на сей раз, из-за двери до него донеслось жабье кваканье.
– Серега – шутник, – пробормотал он, против воли растягивая губы в улыбке. – Ишь, что придумал.
Через пятнадцать секунд до Паши донесся негромкий возглас «Сейчас открою, подождите!», а еще через полминуты дверь со скрипом отворилась, и Паша, увидев своего институтского товарища, едва не отпрянул назад.
Человек в инвалидном кресле, несомненно, был Серегой, но как же он изменился!
Серегу будто пропустили через концлагерь, из которого вышел уже этот новый Трямкин, весь будто как-то съежившийся и печальный, с выцветшими волосами, свисающими беспорядочными прядями на его исхудалое лицо. Из коротеньких шорт выглядывали культи, когда-то бывшие мускулистыми ногами, которым позавидовал бы иной спортсмен. В водянистых глазах промелькнула искра узнавания, и Серега протянул руки вперед и вверх, коротко всхлипнув: «Паша!»
Паша наклонился навстречу Сереге и заключил Трямкина в объятия, стараясь не сжимать слишком сильно его истончившееся тело.
– Здорово, Бизон! – не подумав, брякнул он старую кличку Сереги. Тот слегка отстранился от Паши и подвигал своими культями, невесело ухмыльнувшись.
– Теперь тебе лучше звать меня Полбизона.
Паша заметил небольшую слезинку, появившуюся в уголке серегиного глаза.
– Ну что, запустишь меня в свою берлогу? – Паша постарался придать своему голосу как можно больше бодрости.
– Конечно, проходи! – Серега отъехал в глубь коридора, пропуская Пашу. – Замкнешь дверь? Там внизу барашек.
– Я уж и не надеялся тебя увидеть, Паштет, – сказал Трямкин, разворачиваясь на своей коляске в сторону комнат. Паша закрыл входную дверь и окликнул его.
– Серега, ты не против, если я заскочу в туалет? В дороге намаялся. – на самом деле Паша хотел посмотреться в зеркало, чтобы увидеть свое лицо.
– Да, конечно. Дверь слева от тебя. Там писающий мальчик на картинке, – бросил через плечо Трямкин. – Соседняя дверь – ванная, в ней можно помыть руки. Только свет не забудь выключать, мать ругается. Денег-то у нас не то, чтобы много, – Серега виновато пожал плечами и медленно покатился по коридору. – Потом проходи в мою комнату, она сразу после кухни.