- Почему погасили? - разочарованно спросила Лёля.
- Мы зажжём её на Новый год, - сказал дядя Вася.
- А когда это?
- Как когда? - мягко сказал дядя Вася. - Сегодня ночью. Когда пробьёт двенадцать часов. Разве ты никогда не встречала Новый год?
- Нет, - грустно сказала Лёля.
- Ребята! - крикнул Сашка Тимошкин. - Кому сдавать БГТО - на каток!
- На каток! - закричали ребята, и сразу началась весёлая сумятица. Все стали одеваться, толкаясь и хватая коньки.
- Э-эй! - крикнул дядя Вася. - А кто убирать будет?!
На столах, на полу валялись обрывки золотой и серебряной бумаги, ножницы, краски, кисточки.
Ребята неохотно стали стаскивать с себя шубы. Митя прошептал Лёле:
- Бежим… Надо спасаться… Старый год…
Посмотрев на него широко открытыми глазами, Лёля послушно накинула белую шубку.
- Лёля, ты куда? - крикнула Зоя, девочка с золотым носом.
- Мы сейчас! - и Митя вытащил Лёлю за руку из школы.
За углом, где снег был усеян следами вороньих лапок, их ждала Чёрная душа.
- Познакомься с этой тётей, - сказал Митя.
- Лёля, - вежливо сказала девочка.
- Варвара Петровна, - небрежно сказала баба и взяла Лёлю за руку. - Скорей!
Тут мы должны сказать, что Чёрную душу вовсе не звали Варварой Петровной. Это она соврала, сама не зная зачем… Просто привыкла врать.
Митя осторожно ввёл Лёлю и Чёрную душу во двор; они прошли мимо дров, занесённых снегом, мимо тёплого коровника, к лесенке, прислонённой к сеновалу.
- Осторожней, - сказал Митя. - Третья ступенька ломаная.
Держась за перекладины лестницы, снежная баба и Лёля поднялись и скрылись на сеновале.
Митя вытащил из-за шиворота соломинку, которая колола ему шею, крикнул наверх:
- Я посторожу! Я, как они пройдут, свистну! - И, выбежав на улицу, встал на углу, перескакивая с ноги на ногу и потирая уши. На его правой ноге замёрз большой палец. Митя изо всех сил им шевелил.
Из школы высыпала ватага школьников. С шумом, со смехом, размахивая коньками, ребята побежали на каток.
Сзади шагал дядя Вася.
- Ты что стоишь? Где Лёля? - крикнула Мите Зоя.
Нос её уже не был золотым, остались только веснушки, будто нестёртые кусочки золота.
- Сейчас мы придём! - крикнул Митя.
И ребята умчались.
Митя шагал вперёд и назад и тёр уши. Улица была пустынной, дым медленно поднимался из труб. Митя грел нос, оттопыривая нижнюю губу и дуя наверх. Тёплый воздух замерзал на ресницах, делая их белыми, а нос красным. А когда и нос начал белеть, Митя пробормотал: «Побегу в сельсовет…» - и побежал.
8
В сельсовете печка смотрела сквозь чугунную дверцу четырьмя сверкающими глазами и гудела. Кончали годовой отчёт.
- Одна тысяча триста два, - бубнил бухгалтер; он вёл пальцем по приходо-расходной книге, - помножить на одну тысячу пять…
В комнате пахло пригоревшим железом. Девушка-счетовод Трещала на арифмометре, как будто молола в кофейной мельнице серебряные монеты, и время от времени озабоченно поглядывала на свои ногти, покрытые к празднику малиновым лаком.
А председатель сельсовета дядя Андрей сидел в шапке и жалобно говорил:
- Каждый год берём обязательство кончить годовой отчёт к двадцать пятому декабря и каждый год опаздываем на встречу…
На стульях висела авоська с бутылками и свёртками; это ещё больше бередило душу председателя.
Со скрипом отворилась дверь, раздался тоненький голос Мити:
- Дядя Андрей!
- Не мешай! - зашикали на него хором сотрудники.
Оглядев комнату, Митя в отчаянии закричал:
- Старый год уже ушёл?!
Председатель поднял голову и тупо посмотрел на мальчика. Митя стал сбивчиво объяснять:
- Да старичок… который хотел забрать Лёлю… С милицией…
- Какую Лёлю? - спросила счетовод.
- Девочку… ну, которую я вылепил из снега…
Все оторвались от отчёта и поглядели на Митю; даже печка с любопытством смотрела на него своими сверкающими глазами. Девушка-счетовод сокрушённо сказала:
- И чего матери смотрят… Я бы такого мальчишку…
Но Митя уже не слыхал. Он мчался по улице, не чуя под собой ног, и бормотал:
- Обманули…
Одним духом взобрался Митя по лестнице на сеновал.
- Лёля! - Никто ему не ответил.
- Лёля! - крикнул он второй раз.
В углу что-то зашевелилось: оказалось, это был воробей; он вспорхнул и исчез под застрехой.
Митя выскочил на улицу. Ни Чёрной души, ни двух других баб не было видно. В отчаянии Митя ещё раз подбежал к сеновалу и увидел следы: большие следы - баб, и рядом маленькие - Лёлины. Следы вели в лес.