По завершении подвига все также идет по намеченному плану. Двое друидов проверяются на допинг, персонаж в смешанной зоне по горячим следам отвечает на вопросы корреспондентов, позирует фотографам и идет в душ. Если по итогам подвига персонажу удается отбить Даму сердца у негодяев (или других неблагоприятных условий), он везет ее в заранее снятый номер. Если нет, друиды снимают приблизительно подходящую по тактико-техническим характеристикам девку по дороге. Сами же ассистенты прямиком направляются в кабак, где в любом случае куролесят до утра. Персонаж заходит к ним, но совсем ненадолго – пропустить бокальчик и поблагодарить за участие. Дома персонажа ожидает его личный агент, который знакомит его с поступившими за время битвы предложениями от других сказок. Персонаж лениво изучает приглашения, дает указания агенту и адвокату вставить в разрабатываемое соглашение несколько жестких дополнительный условий (система бонусов, обязательная выплата «подъемных», наличие индивидуальных спонсорских контрактов на амуницию и невозможность без согласия обмена в другую сказку), после чего окончательно удаляется на покой. Следующий день не обещает быть проще минувшего…
Неподготовленный читатель или зритель может в этот момент скоропалительно решить, будто речь в данном эпизоде на самом-то деле шла о каком-то фантастическом негодяе, злодее и подонке с большой буквы «П», для подавления деятельности которого потребны совместные усилия как минимум трех благородных героев при поддержке артиллерии на протяжении двух с половиной сказок. Но нет, нет – это тоже был Благородный герой, просто принадлежащий к несколько иной школе Благородства.
Уже эти два крайних примера убедительно доказывают, что спектр тактовых частот, на которых работают благородные герои – необычайно широк. На формирование имиджа и линии поведения героя оказывает влияние не только его прошлая жизнь, переполненная подвигами, свершениями и прочими ошибками молодости, но и все непосредственное окружение конкретной сказки. Почему один, подходящий, казалось бы, сказке по всем параметрам и предварительным раскладам и прогнозам – в результате оказывается ей напрочь бесполезным и в чем-то даже вредным, стремительно разлагаясь морально на вторых ролях и оказывая соответствующее дурное влияние на партнеров и партнерш? И почему другой, доселе прозябавший в безвестности на позициях «Копие к сражению подано» – после перехода вдруг раскрывается, начинает блестеть и поигрывать разными радужными красками, так что и представить без него сказку уже невозможно? И снова… но довольно пока сухой теории!
Как-то раз Морихей Уэсиба заметил, что один из его учеников стремится совершить все подвиги сам, решительно не подпуская к этому досточтимому занятию других благородных героев.
– Не выигрывай все время: потеряешь партнеров, – назидательно сказал О-сэнсей, – Помни о том, что пущенная из лука стрела летит быстрее, чем любой бегущий с мечом.
– Это не всегда так, Учитель, – опустив голову, заявил ученик.
Морихей Уэсиба подивился столь неслыханной дерзости и вместо ответа произвел выстрел из лука. Ученик же сорвался с места и со скоростью древесного зайца поскакал вдаль. В изумлении вылупил глаза Учитель и даже протер их рукавом кимоно: к зачетной точке ученик и в самом деле ухитрился прибежать раньше стрелы.
Озадачившись, О-сэнсей вышел из технической зоны и, ступив на татами, произвел второй залп. На этот раз стрела опередила ученика, но совсем ненамного. Далее пошло по накатанной: учитель и ученик демонстрировали друг другу высокие искусства стрельбы и бега, но так и не могли постичь Истину. Наконец, была назначена решающая попытка – но тут явилась следующая по расписанию группа учеников со своим учителем и настоятельно попросила очистить помещение.