[62] См. примеч. 2 к сказке № 13 «Курджимуко Лаурсен».
[63] Как и у других кавказских горцев, у адыгов был обычай отдавать детей на воспитание. Обычно детей княжеского сословия брали вассалы — пши и уорки, чтобы таким образом породниться с князем. Ребенок, взятый на воспитание, назывался кан, его воспитатель — аталык, а жена воспитателя — аталык-ана. Воспитательница растила приемную дочь до шестнадцати лет, а приемного сына — до семи. После семи лет мальчик передавался на попечение приемного отца, который учил его владению конем и оружием, знанию горского этикета.
[64] Родители не могли видеть своего ребенка, отданного на воспитание, пока ему не исполнится шестнадцать лет. По истечении этого срока аталык полностью снаряжал своего воспитанника, дарил ему лучшего коня и торжественно передавал родителям (в честь возвращения кана в родной дом устраивался специальный праздник). При этом аталык получал щедрые подарки и на всю жизнь сохранял любовь и преданность своего кана. Последний должен был уделять аталыку часть своей добычи, считался «молочным» братом его родных детей, пользовался с ними равными правами и должен был выполнять по отношению к аталыку обязанности, как и его родные дети.
То, что героя сказки отправили к отцу «раньше положенного времени» было нарушением обычая. Впрочем, это нарушение никак не мотивировано, что можно объяснить деформацией сказки в целом.
[65] Тлегуц-жаче (адыг.), т. е. Тлегуц-коротыш (в кабардинских вариантах Тлебыца-коротыш). Традиционный персонаж героического нартского эпоса и сказок адыгов, враждебный главному герою. Обычно владеет огромными табунами, которые герой у него угоняет.
[66] Традиционный вопрос, который задают друг другу богатыри, угоняющие табун. Ехать впереди табуна безопаснее, чем сзади: тому, кто едет сзади, грозит опасность быть настигнутым и вступить в поединок с владельцем табуна. Тот, кто соглашается ехать позади табуна, демонстрирует свое бесстрашие перед противником.
[67] В табуне Тлегуц-жаче обычно бывает жеребец-вожак. При угоне табуна он непременно возвращается к хозяину, чтобы известить его о случившемся, и хозяин на этом же жеребце настигает похитителей и вступает с ними в поединок.
[68] Сюжет о поисках отца деформирован: герой, отправившийся в путь, словно забывает, зачем он выехал из дому, и довольствуется тем, что нашел золотой дом, где сможет безбедно жить со своей матерью.
[69] В характеристике матери героя обнаруживается явный алогизм: беспомощная старушка во второй части сказки ведет себя как молодая женщина — становится женой бляго (сожительство женщины не только с тотемными животными, но и с драконами-бляго нередко упоминается в адыгской сказке) и имеет от него ребенка. Вероятно, алогизм следует объяснить объединением нескольких самостоятельных сюжетов, которые не во всех элементах контаминируются органически.
[70] В этой сказке, как и в «Сказке о младшем сыне», героем выступает персонаж героического эпоса и сказок многих тюркоязычных пародов— Едиге (Едиж, Эдидж). Сюжет этой сказки весьма близок к традиционным сюжетам аналогичных произведений фольклора тюркоязычных народов.
[71] Смысл этого выражения утрачен.
[72] Вероятно, пропуск сказителя: из текста неясно, как пши узнал о чудесных свойствах птицы.
[73] По варианту сказания о Елене, обработанному Еврипидом, Елена была похищена Гермесом и привезена им в Египет к царю Протею, где она и жила в безопасности до его смерти, между тем как Менелай сражался с троянцами, думая, что Елена была похищена Парисом. По смерти Протея его сын Теоклимен домогался руки Елены, но она убежала от него и скрывалась у могилы Протея. Между тем Менелай на возвратном пути от Трои терпит кораблекрушение у острова Фароса и в виде нищего является во дворец Теоклимена. Затем супруги встречаются, обманывают Теоклимена и уезжают на данном им корабле.
[74] Русский филологический вестник, т. XI, с. 99 и сл.
[75] Рыбников II, № 52.
[76] Аналогичная этому черта встречается, как сообщает мне А. С. Хаханов, в грузинской народной поэме о Тариеле. По варианту ее, записанному в Карталинии, героиня поэмы Нестан-Дареджена была захвачена в плен демонами. По освобождении ее из плена братья Автандил и Тариель заспорили о том, кому она должна принадлежать. Автандил предложил рассечь ее пополам и замахнулся на нее мечом. От испуга Нестан выкинула чертенят, так как во время пребывания у демонов забеременела от них.
[77] Од. VIII, 84 и сл.
[78] Обычай оставлять жен на год после свадьбы или после уговора о свадьбе в доме родителей М. М. Ковалевский связывал с обычаями амазонок жить отдельно от мужчин, избранных ими в любовники. См.: М. Ковалевский. Закон и обычай на Кавказе. Т. I. М., 1890. гл. I, с. 23—25.
[79] Другие варианты этой сказки, как и всякой другой, имеют счастливый конец — девушка выбирает себе в мужья одного из претендентов и становится его женой. В данном случае концовка явно поздняя.
[80] Сорок — традиционное число в фольклоре адыгов, так же как три и семь.
[81] Современная запись одного из популярных сказочных сюжетов, широко известных у многих кавказских народов. Обращает на себя внимание удивительно устойчивая сохранность не только основной сюжетной канвы, но и многих деталей (ср. со сказкой № 25 «Кто больше?»).
[82] Согласно языческим представлениям адыгов, в реках жила псы-хогуаша, хозяйка реки (в переводе Л. Г. Лопатинского — речная госпожа)
[83] К. Атажукин поясняет в комментарии: Айриш — Айриша кан — «правильнее, вероятно, ерыш, что значит „упрямый, -ая, терпеливый, -ая". Следовательно, Айриш — Айриша-кан значит: упрямая воспитанница; упрямой же названа так, вероятно, потому, что упорствует на том, чтобы оглянуться на зов» (с. 112).
[84] «Хаджи, возвращающиеся из Мекки, дают знать заранее в аул о дне въезда, чтобы родные могли их встретить подобающим образом» (примеч. К. Атажукина).
[85] Еще в прошлом веке у адыгов был широко распространен обычай гадать на фасоли — по расположению и окраске зерен.
[86] Вопрос «Есть ли тут стражник?» К. Атажукин поясняет: «Т. е. живет ли здесь какой-либо мужчина?»
[87] У адыгов до наших дней сохранился обычай, по которому каждый из родственников может называть ребенка тем именем, какое ему нравится. Вот почему нередко человек наряду с «официальным» именем имеет иногда несколько «домашних» имен. Этим и объясняется, что у одного мышонка было три имени.
[88] «Шкуарт» — подражание звуку, который раздается при падении лягушки в воду.
[89] Ш. Б. Ногмов. История адыгейского народа, с. 84; С. Урусбиев. Сказания татар-горцев Пятигорского уезда Терской области. — СМОМПК, I; А. Н. Веселовский- Историческая поэтика, с. 491; В. Кусиков. О поэзии черкесов.
[90] М. Азадовский. Русские сказочники, с. 208.
[91] См.: Н. Дубровин. Черкесы (Адыге), с. 85—86.
[92] Там же, с. 80.
[93] См.: П. X. Максимов. Народ-оптимист, с. 36; Т. М. Керашев. О сказаниях и сказках народа адыге, с. 15.
[94] Ю. М. Соколов. Русский фольклор, с. 309.
[95] М. Азадовский. Русские сказочники, с. 220.
[96] М. Соколов. Русский фольклор, с. 311.
[97] М. К. Азадовский. Сказочник Тункинской долины. — В кн.: М. Азадовский. Статьи о литературе и фольклоре. М.—Л., 1960, с. 97.
[98] См.: С. Ш. Аутлева. Фольклор. — В кн.: Культура и быт колхозного крестьянства Адыгейской автономной области. М,—Л., 1964, с. 173—174.
[99] Адыгейские сказки. Майкоп, 1968, с. 63.
[100] Архив АНИИ, ф. 1, п. 33, д. 24, с. 72-73.
[101] См.: Э. В. Померанцева. Судьбы русской сказки, с. 151—202.
[102] Архив АНИИ, ф. 1, п. 105, д. 24.
[103] Подробнее об этом см.: С. Ш Аутлева. Особенности художественной обработки сказок в современной адыгейской поэзии, с. 96—114.
[104] Сказки № 18, 20, 35, 43, 56, 59, 64, 66, 67 в использованных источниках не имеют типологических соответствий.
[105] Номера сюжетов даются в круглых скобках в тех случаях, когда соответствие адыгского варианта описанному в каталогах выражено недостаточно четко.