Король немедленно взял себе другую жену - в сто раз краше прежней, потому что - молодая, перспективная прима-балерина из Киева.
Красивая, гордая, надменная - Александрийский столп ей в любовники.
Новая королева не терпела рядом с мужем других фавориток и просто красивых женщин, а мужчин - пусть пляшут, поднимают ноги в замысловатых зеленых чулках, звенят бубенцами на мудях, в мужчинах - утешение королей.
Часто королева вставала перед волшебным зеркалом, скидывала с себя одежды, поднимала ногу выше головы и со стыдом плакала от радости, спрашивала масонское зеркало:
- Зеркало - отражение души!
Кто красивей всех в СНГ?
И зеркало подластивалось, скрипело, а из него выглядывал чёрт, осматривал королеву, трогал, а затем хрюкал с восторгом и подобострастничал:
- Ты, душа моя, прекрасней всех прима-балерин и Королев!
Королева счастливо улыбалась, знала, что чёрт часто лжет, но фальшь приятная, медовая, растекалась по рукам и грудям, наполняла тело воздушной сахарной ватой.
Королева щедро награждала чёрта, дула ему в рыло, накручивала хвост, лакировала копыта грудью - гуталин в теле прима-балерины.
Белоснежка вскоре подросла, окончила детскую школу моделей, институт благородных балерин, и, когда ей исполнилось семь лет, танцевала на главных ролях в Большом Театре, восхищала политиков и банкиров, потому что в непосредственности девушки скрыта Правда.
Когда королева в очередной раз разделась, подняла ногу выше головы и с тоской разорившейся птичницы спросила:
- Зеркало души!
Кто прекрасней всех в СНГ? - зеркало с сарказмом скрипнуло, чёрт из зеркала с осуждением и болью смотрел на королеву, а затем произнёс незабываемым Палермским речитативом:
- Рождаемся! Устремляемся! Бегаем, а цели не видим, потому что цель - обман, ложь!
Стыдимся прямых путей в искусстве, к балеринам робко заглядываем в будуар, беззаветно проявляем свои чувства, открываемся, а в вариациях слышатся торжественные оды на могилах грешников и раздирающие сердца трагедии с большими достижениями и горькими ошибками алкоголиков.
Вы, королева, по статусу и размеру грудей - красавица, прима-балерина, но младая Белоснежка гибче вас, выносливей, поэтому - все ей поклоняются, лебезят, подластиваются и называют - Бутончик Розы Нераспустившийся!
Белоснежка - прима-балерина - красивей вас, венценосная, как журавль без трусов! - чёрт вздохнул, затем возгорелся, задрал рыло и - осмелел - ущипнул Королеву за правую шикарную - майский шар братьев Монгольфьеров - грудь.
Королева испугалась смелости чёрта, позеленела Магрибским крыжовником, пожелтела алычой Вах-Вах!
Ногу с размаха опустила на рога чёрта - треск пошел по всей Вселенной
От зависти губы Королевы сложились сердечком и произнесли:
- СЮ-СЮ-СЮ!
ЗЮ-ЗЮ-ЗЮ!
С того момента увидит Королева Белоснежку на репетиции - и сердце разрывается оборонительной гранатой.
Возненавидела Белоснежку, в её портрет иголки ржавые втыкала, в пуанты толченое стекло подсыпала, верила, что в стекле бесы сидят и через кровь из стекла в девочку войдут - так входит игла шприца с героином в горло белошвейке.
Зависть и ненависть росли, словно волосы неразумного человека.
С той поры Королеве нет покоя ни днём в греческих банях с оргкомитетом Большого Театра, ни ночью - в объятиях молдавских поэтов.
Однажды, подозвала Королева смотрящего по Сибирской тайге, подняла ногу выше головы - знак королевской милости - и приказала со справедливой обидой униженной красавицы в тонком мелодичном голосе:
- Отнеси ребенка на погост!
Пусть увидит могильные кресты и покосившиеся ограды с призраками - сойдёт с ума!
Убей Белоснежку и в знак доказательства принеси мне её ноги; по древнему обычаю вуду съем девочку, и её детский талант, гибкость и растяжка перейдут мне - так переходящее Королевское знамя переходит из казармы в казарму.
Смотрящий отвел девочку на Новодевичье кладбище, привел к старым могилам, а на могилах ворОн с красными глазами - как колорадских жуков на Белорусской картошке.
Вытащил заточку и отпилил бы ноги девочке - подающей надежде, Лауреатке Премии Московских Пионеров - так уходят легенды.
Девочка округлила очи до размеров блюдца, взмолилась, подняла ножку выше головы - свет захлебнулся в ноге:
- Ах! Правильный вы пацан, Смотрящий по Сибирской тайге; вепрь с глазами Армагедонского льва!
Необразованный, поэтому - маленький человечишко неразумный; по скрытым недомолвкам, по приметам друидов стараешься отличить Правду от лжи, подлинную страсть от мнимой и фальшивой половой увлеченности, разумную деятельность шахтеров от злобного копания добытчиков алмазов.
Поучай меня кнутом по глазам, унижай педантизмом, но я несу высокую справедливость между ног, а результат моего мышления, архинедоразвитого, архиблаголепного, но мышления начинающей формироваться стервы - призрак тебя.
Нет тебя, смотрящий, ты - плод воображения Королевы, призрак из ночи передо мной.
Не убивай меня, и я убегу в далекий Амстердамский парк, никогда не вернусь в вертеп разврата к королеве, острой на язык и тупой в грудях!
Смотрящий от ужаса - что не существует, что он призрак, воображение королевы - сжался в комок, заледенел и пожалел балерину - очень красиво по-тунгусски танцевала Белоснежка, профессионально взвизгивала, поднимала ножки выше головы, не девочка, а - достояние Республики!
Крышка гроба упала с головы Смотрящего, он преобразился, видел гамбургеры в еловых шишках.
Потому что Белоснежка - красавица, пожалел её (уродину не пожалел бы, освежевал живую, разрезал на торт для Королевы).
- Беги в Амстердам, девочка, не оглядывайся, молча и без разговоров беги, а то ноги твои превратятся в ужей.
На ту пор подбежал к Смотрящему вертухай - молодой, здоровый, с волосатыми ногами, будто павиан.
Смотрящий по Сибири убил вертухая, отрезал у него ноги и послал почтой России Королеве - доказательство, что, якобы, отрубил ноги Белоснежке с задом, закрывающим Вселенную.
Королева приказала повару навести на волосатые отрезанные ноги порчу и сварить их с портулаком и цибулей; съела их и верила, что сила и растяжка Белоснежки перешли в неё, оплодотворили искусственно.
И осталась бедная Белоснежка с бритыми целыми ногами одна в Большом Городе Амстердам, где однополые браки - закон Ньютона.
Испугалась балерина одиночества, отсутствия поклонников - каждая телефонная будка кажется рылом черта, а листья на деревьях - груди русалок.
Белоснежка не знала, как горю помочь; ногу выше головы поднимала, оглядывала лица прохожих - не мелькнет ли на потрепаном лусале жалостливая сестринская слеза.
Побежала девочка по спящим наркоманам, по однополым совокупляющимся поэтам, мимо бездушных мертвых зверей.
- Молодая балерина, без стыда и без совести!
Через десять лет подойдет тебе время рожать, а ты яловые сапоги на каблуках-шпильках не купила, изображаешь из себя Луну, а на самом деле ты - метеорит! - знахарки кричали вслед опустошенной Белоснежке, щипали её за линзовые выпуклые ягодицы.
- Не станцую без денег! Не выйду замуж без любви громогласной! - девочка блеяла, но ногу поднимала усердно, с осознанием, что Правда прилетит на поднятую ногу, соблазнится танцем - так журавль высматривает лягушку в болоте. - Дайте мне условный срок в Магадане с нефтяниками - мало мне денег!
Белоснежка каталась на амстердамском трамвае, где кондуктор без трусов.
Стемнело, и девушка вышла на остановке возле общей бани, откуда доносились приглушенные стоны - инквизиторы пытали балеронов.
Белоснежка отважно зашла в шалман, крикнула петухом - пророческое, хозяйское прорезалось в девичьем голосе прима-балерины: