— Угощайся! И, кстати, меня Калдером зовут.
Точно полоумный, это кто ж ведьме первым свое имя говорит.
II
Мой новый знакомый оказался чудным. Он жил отдельно от всех во вросшей в землю хижине полной дыр и мышей. Занимался охотой, собирательством и рыбалкой. Его не страшили ни королевские декреты, запрещавшие промысел в лесу, ни сиды. В день нашей встречи Калдер забрал подношения озерному духу и бодро зашагал вглубь чащи, туда, где торчала, словно поганка на трухлявом пне, его избушка. Казалось, что в ней не жили лет сто, а сам хозяин тут ни разу не был. Но тогда я была настолько потрясена своими собственными приключениями, что не придала этому значения.
Решив воспользоваться предложенным гостеприимством, я осталась в доме. Сначала думала, что поживу немного, соображу, что делать, а потом уйду на все четыре стороны. Но Калдер вопросов не задавал, прочь не гнал, был весел и горазд на всякие выдумки. Да и красив, как сид. Такому при королевском дворе служить, а не здесь каштаны печь. В первую же ночь я не смогла сдержать собственного любопытства, и не прошло четверти часа, как потух светильник, сама пришла к нему. Забралась под колючий плед. Прильнула к крепкому телу.
— Что случилось? Зачем ты пришла? — Спаситель мой был искренне удивлен таким самоуправством.
— Мне неудобно там, где ты меня уложил. И я хочу к тебе под покрывало! — Я провела рукой по его груди и подивилась насколько он холодный. Вот глупый замерз и молчит.
— И что же ты собираешься тут делать? — Голос Калдера охрип, но он продолжал изображать непонимание. А с другой стороны, откуда тут в чаще лесной пониманию взяться, когда он один-одинешенек живет?
— Я видела у тебя меч, — пальцы мои стали спускаться ниже в поисках рукояти, — но он не закален. Непорядок. Оружие нужно закалять смолоду. Иначе оно не войдет в силу. — Голос мой стал тягучим, мурлыкающим.
— Ооо, ну что ж, проверим, подходит ли твой горн для моего клинка. — И в то же мгновение я оказалась перевернутой, подмятой и покоренной. Глупая, деревенская ведьма расставила сети и сама же в них угодила…
Конечно же, я осталась. Уговаривала себя, что страшно через лес одной идти. Но на самом деле хорошо мне было, спокойно с моим новым знакомым. Век бы при нем жила.
Только вот дыры в хижине мхом законопатить, очаг переложить, пол травой сухой выложить да подстилок наплести. Одно плохо: волосы сушить мой новый знакомый ну никак не любил. Вечно с мокрыми кудрями. С другой стороны, мне-то какое дело, может, он пока лето так от жары спасается.
Дни шли за днями, и я оттаяла, разомлела. Калдер не вспоминал о дне нашего знакомства, да и мне не хотелось ворошить пережитый ужас. От того и неожиданным прозвучал ночной вопрос, когда я почти задремала на его плече:
— Фрэнгег, ты ведь знаешь, что в жертву озеру лох-Каледвулх принесена?
Мое тело предательски дрогнуло.
— Знаю… — язык распух и еле ворочался во рту.
— И ты понимаешь, что тебе придется прийти туда? Озеро не отпустит. Вода есть везде, рано или поздно она возьмет свое.
— По мне лучше так поздно, что никогда. — Я привстала на локте, силясь разглядеть лицо Калдера. Почему он затеял этот разговор, чего хочет? Что б я попросила помощи? Стала зависимой? — Я не хочу быть жертвой. — Голос дрогнул, и чтобы не выдать собственного страха, я перешла на шепот: — Это можно как-то изменить? Ты можешь мне помочь? Ты же не побоялся тогда забрать меня и припасы?
Больше слов не нашлось, страх нанизал мои зубы на нитку и играл ими, словно на трещотке. Я не хотела умирать, не хотела становиться кормом для той жуткой твари, что обитала на дне озера. Я верила в то, что Калдер может спасти меня, но он молчал, и от тишины этой становилось не по себе.
— Ладно, спи. Я подумаю, как можно помочь тебе, — наконец произнес он.
III
Дни ползли неторопливо, сонно. Но мне было хорошо. Я поверила своему спасителю и его обещанию. Ведь по какой-то неведомой мне причине он не побоялся умыкнуть подношения у духа озера. Но мужчина больше не возвращался к этому вопросу, да и мне не хотелось лишний раз ворошить осиное гнездо. Малодушно казалось, что если не касаться проблемы, то она сама собой рассосется. Увы, все бывает с точностью наоборот.
В тот день Калдер ушел еще до появления солнца и вернулся к полудню. Принес огромного лосося и растянулся в тени огромного ясеня, глядя на то, как я чищу рыбу, обмазываю ее глиной и закапываю в костер.
— Хватит хлопотать, иди ко мне, — белозубо произнес он. — Садись, хочу полежать у тебя на коленях. Расчешешь мне волосы?
Я подхватила перламутровый гребень, что он для меня вырезал, и разместилась, положив его голову к себе. Каштановые кудри вновь были влажными, но как я ни пыталась их просушить, лишь вились и блестели на солнце. Гребень ловко скользил по прядям, рассекал их, слегка царапал голову. Калдер расслабился и задремал, а я продолжала чесать его, пока не наткнулась на то, что меньше всего ожидала увидеть. Подцепила двумя пальцами и выудила длинную мокрую водоросль.
— Ты что нырял сегодня в озеро? — спросила я удивленно.
— Нет, не плавал. Вечером пойду. Кеасок успокою, — сквозь сон ответил мой мужчина.
Я замерла, как зверь, почуявший охотника, но Калдер спал, и рука с гребнем сама собой опустилась на волосы. Несколько мгновений в голове было пусто, мысли разбежались. Ни одна не осмелилась подобраться к ведьме со страшной догадкой. Пришлось стягивать их самой. Насильно.
«Кеасок успокою…» Кеасок… Дев водных, с хвостами рыбьими, зубами острыми он успокаивает. Говорят, они когда под водой лютуют, озеро бурлит. Только вот беда на берегу кеаски тихие да молчаливые. Песни поют, глупых путников приманивая.
Я опустила взгляд на спящего Калдера. Вечно мокрые волосы, холодное тело, нечеловеческая сила и обаяние. Конечно, он не боялся забрать подношения озера! Ведь он сам и есть келпи-хранитель лох-Каледвулха! А я его жертва, с которой можно поиграть вдоволь, а потом уволочь на самое дно. Озеро не отпустит. Естественно! Ведь я же торчу тут с ним, как приклеенная. Надо же быть такой слепой дурой. А еще ведьма называется. Тетеха! Так бы и привел на убой, а я бы и не поняла ничего до самого конца.
Обида на свою глупость разлилась черным ядом по сердцу. Опалила кипятком нутро. Ведь я поверила, понадеялась на него. Обрадовалась, что рядом появился, наконец, тот, с кем надежно, хорошо, нестрашно. Молодец. Ни один из нормальных мужиков не приглянулся, а за келпи на веревочке пошла.
Так я долго себя жалела, но в решении вопроса, что делать дальше, не сдвинулась ни на дюйм. Сбежать ночью, пока он спит? И далеко я уйду в сидском лесу? Проснется и догонит. А если попроситься в деревню на ярмарку? Удастся спрятаться среди людей? «Озеро не отпустит. Вода есть везде, рано или поздно, она возьмет свое», — вспомнились его ночные слова. И ведь правду же сказал, ложь бы я почувствовала. А раз так, нет смысла бежать. Келпи догонит. Значит, остается одно: избавится от проклятого духа, лишить лох-Каледвулх хранителя и магической силы.
Жалость свою я похоронила под тем же ясенем. Как бы мне ни было больно, но на одной чаше стоял водяной дух, бессмертное существо, сама суть которого противна человеческой натуре, а с другой — моя собственная единственная и не очень длинная жизнь.
Что ж, выбор в данном случае очевидный.
IV
На следующий день я приготовилась действовать.
— Калдер, ты можешь принести мне ивовых прутьев с низины у озера? — спросила я, очищая натянутую на раму заячью шкурку.
— Зачем тебе? — В глазах келпи мелькнуло мальчишеское удивление.
Интересно, сколько ему лет? А в образе коня он черногрив или его волосы так же, как сейчас, пылают медью на солнце? Я недовольно тряхнула головой и порезала шкурку. Сейчас, когда я догадалась о его природе, не могла понять, отчего не разглядела сразу. Среди людей нет красавцев. К тридцати годам многие теряют зубы, имеют на лице следы оспы или перенесенной простуды, после которой обвисает половина рта. Мужчины обзаводятся шрамами или лишаются пальцев, начинают хромать. А тут…