«Нет, не стоит. Не люблю выпячиваться», – возразил котелок.
«Лучше устроим вечерний концерт. Для начала расскажу-ка я вам свою историю, – вмешалась миска. – Итак, на балтийском побережье славной Дании…»
«Что за чудесное начало! – обрадовались тарелки. – Вот такие истории нам по вкусу».
Миска продолжала в том же духе, и конец был под стать началу. Тарелки долго аплодировали, позвякивая от радости.
«А теперь мы спляшем», – сказали щипцы.
И сплясали. Ух, какие коленца они выделывали – на старом колченогом стуле даже обивка от зависти лопнула!
Очередь была за медным чайником для кипячения воды. Все просили его спеть, но чайник отговорился тем, что поёт лишь на плите. А на подоконнике лежало старое гусиное перо. Когда-то его слишком глубоко обмакнули в чернила, и именно этим перо очень гордилось. Больше ничего в нём не было особенного.
«Не хочет чайник петь – и не надо, – сказало перо. – За дверью висит клетка с соловьём; пусть поёт соловей».
Но этому воспротивился заварочный чайник, родич и коллега медного:
«Вот уж нет. Негоже принимать в наш узкий круг всяких залётных гастролёров!»
«Давайте разыграем сценку!» – разом закричала вся кухонная утварь.
Каждый хотел получить главную роль, и шум поднялся невообразимый!
Вдруг отворилась дверь, и вошла служанка. Все тотчас затихли. Затаились, словно и гóлоса никогда не подавали. Каждый про себя знал, что он-то важнее остальных, – да помалкивал.
А служанка взяла спичечный коробок, чиркнула спичками и зажгла лампу. То-то спички затрещали, зафыркали, задымили и подумали с гордостью: «Уж теперь всем ясно, что важнее нас никого нет на этой кухне! Вон как мы сверкаем! Вон как мы…»
Но эту мысль они додумать не успели – сгорели.
– Чудесная история! – похвалила султанша. – Я словно сама побывала на кухне в обществе спичек. Полагаю, вполне можно отдать дочь за такого замечательного рассказчика.
– Я согласен, – сказал султан. – Ты не против, сынок, если мы назначим свадьбу на послезавтра?
Видите, султан и султанша сразу приняли купеческого сына в семью.
Начались приготовления к свадьбе. Прежде всего в столице наладили подобающее освещение. Затем напекли печенья и пряников и стали бросать их в народ, а уличные мальчишки становились на цыпочки, кричали «ура» и свистели в два пальца. Словом, всюду были торжественность и пышность.
«Надо и мне изобразить что-нибудь этакое, выдающееся», – подумал купеческий сын.
Накупил он хлопушек и шутих, сложил в сундук, взлетел над городом повыше да и устроил фейерверк, достойный настоящего громовержца.
Все турки от восторга так подпрыгивали, что шлёпанцы летели у них через головы. Никогда не случалось им видеть подобной красоты. Больше уж никто не сомневался, что к дочери султана сватается главный турецкий бог.
Натешившись фейерверком, жених вернулся в лес, спрятал сундук и пешком пошёл обратно в столицу, размышляя: «Интересно, какое я произвёл на них впечатление?»
Потому что впечатление всегда заботит молодчиков вроде нашего купеческого сына.
Ох и наслушался он рассказов о себе самом! Каждому турку привиделось что-то своё, но все они сходились в одном – зрелище было восхитительное.
– Я видел громовержца вот как тебя, – утверждал один турок. – Глаза у него подобны сверкающим звёздам, а борода – бурной и пенной горной реке.
– Он улетел, окутанный пламенем, – говорил другой турок.
Очень довольный, возвратился купеческий сын в лес. Всё складывалось как нельзя лучше: фурор он произвёл, а завтра станет зятем султана, супругом красавицы.
Увы, на поляне нашёл жених только горстку золы. Вероятно, искра от фейерверка угодила в деревянный сундук, и он сгорел дотла. Купеческий сын не мог прилететь к невесте. А уж она ждала своего громовержца! Целый день простояла бедняжка на крыше; может, и до сих пор томится, выглядывает то и дело в окошко да вздыхает.
А громовержец, он же купеческий сын, сделался бродячим сказочником, только истории у него теперь вовсе не такие весёлые, как та, что сочинил он для сватовства[8].
Ганс, русалкин сын
В одном селении жил кузнец по имени Басмус. Трудно ему приходилось. Был Басмус ещё молод и вполне хорош собой, но детишек у него сидело семеро по лавкам, а кузнечное ремесло почти не приносило дохода. Впрочем, когда не удавалось заработать в кузне, Басмус выходил в море на рыбную ловлю, а то обшаривал берег – мало ли какое добро выбросят волны. Тем и кормился кузнец и семью свою кормил.