И вот, закопошились оба, забеспокоились, насторожили уши и высунулись один из сумки, а другой из-за пазухи. Высунулись и видят: летят во все стороны какие-то клочья, а товарищ их барахтается и реветь благим матом. И закричали перепуганные бесенята:
«Его зверь какой-то дерёт; — и выскочили один из сумки, другой из-за пазухи и опрометью бросились к товарищу.
Подскочили к нему, а тот распластался на овчине, обессилел, а все кричит: «Погиб малый, погиб малый!»
Успокаивают его бесенята, недоумевая: пятку он себе занозил, что ли, или комар в ухе у него сидит; не знали ведь они Потеха и невдомек им было, о чем ревёт их товарищ. А тот все ревёт, сам уже ничего не слышит и не видит, а успокоиться не может.
Измучились бесенята, хлопоча около него; а оставить товарища в беде не могут. Наконец надумали: ухватили куртку за рукава и поволокли куртку с товарищем в лес, а из леса к раките, к самому Бесомару.
VII
А Лютиш и Марун впервые за целый год очутились одни без своих бесов. И только теперь, когда покинули их бесы, почувствовали братья, что целый год бродили они ослепленные и только теперь в овраге снова прозрели.
Опомнились они тут, а опомнившись, сразу поняли, какое греховное и злое дело они над дедом учинили.
— Братец, родимый, — кликнули они друг другу, — скорей помчимся спасать деда.
И помчались они на прогалину так, словно крылья у них выросли соколиные.
Прибежали они на прогалину и вот перед ними изба без крыши, а из избы пламя столбом. Только одни стены ее стоять да двери, тяжелым клином заклиненные.
Подскочили братья, отбили клин, кинулись в избу и на руках вынесли старца из пламени, уже охватывавшего ему ноги.
Вынесли Лютиш и Марун деда, положили его бережно на траву и стоят рядом, не смея слова вымолвить.
Немного спустя, открыл старец глаза, молча поглядел на них, а затем спросил только:
— Не нашли ли где-нибудь в горах Потеха?
— Нет, дедушка, — отвечают братья, а сами поднять глаза не смеют.
— Погиб ведь Потех, утонул нынче утром, в колодце. А нас ты, дедушка, прости, будем мы тебе служить и рабски во всем покоряться.
Только они это сказали, собрался дед Вещий с силами и поднялся и стал на ноги.
— Вам, детки мои, вижу я, прощено, вы вот остались в живых. А вот праведник, тот должен был смертью искупить свою ошибку. Идем, дети, ведите меня, хочу посмотреть то место, где он погиб.
С сокрушенным сердцем Марун и Лютиш повиновались, взяли деда под руки и повели его к оврагу.
Прошли они немного и видят, что заблудились, что никогда в этом месте не были. И сказали о том деду, а он велит им идти дальше той же дорогой.
Дошли они так до большой кручи, где крутой подъем вел на самый гребень.
— Не умер бы наш дедушка. Где ему осилить такую кручу… — шепчут братья. А старец Вещий им говорить:
— Идемте, детки, куда путь ведет.
Стали они взбираться на кручу, а старец в лице осунулся и все бледнее становится. А наверху, на гребне, что-то мелькает, сияет, блещет и сверкает.
Поднялись они на самый гребень и онемели, окаменели от дива дивного.
Нет перед ними земли, с холмами и долинами, с горами и равнинами, а стелется море облаков белоснежных, а над облаками белоснежными облачко румяное. На облачке румяном гора хрустальная, а на горе хрустальной терем золотой, а к терему широкие ступени ведут.
Были это золотые палаты Сварожича. Ярким светом радостно сияет и облачко румяное, и гора хрустальная, и стены золотые, а еще ярче сияют окна терема. Пируют там Сварожичевы гости званые и поднимают они заздравные кубки золотые, приветствуя новых пришельцев.
Но не зовет Сварожич и в терем свой не пускает тех, у кого на душе какая-нибудь неправда есть.
В палатах собраны только избранные праведники, и вот почему так ярко сияют окна.
Стоить на гребне дедушка Вещий со внуками, — в оцепенении глядят они на то чудо чудное. Глядят и вот вдруг замечают — сидит кто-то там перед теремом на ступенях. Закрыл лицо руками и плачет.
Смотрит старец, всматривается, присмотрелся и узнал Потеха.
Встрепенулась душа старца, собрался он с силами и раздался голос его, и донеслось по облакам до Потеха:
— Дитятко мое, что с тобою?
И отвечаете Потех:
— Ах, дедушка, вынесла меня из колодца какая-то великая светлая сила и перенесла сюда. Очутился я тут, а в терем меня не пускают за то, что согрешил я перед тобою.