Принц по-прежнему считал, что вся эта благотворительность совершенно лишняя.
60. Лес тёмный
Первым делом принц завёл спасаемых в самый дремучий лес. Там велел спешиться и ждать. Сам сидел, прикрыв глаза, медитируя — и никто не решился потревожить его, тем более, что Сиф ошивалась неподалёку, мрачно зыркая на подходящих ближе.
С наступлением сумерек Локи, наконец, отмер. Не обращая ни на кого внимания, углубился в лес. Сиф решила было, что он пошёл до ветру, но беспокоилась всё равно, и двинулась следом. Он обернулся на неё:
— Можешь остаться, но молчи и не мешай, — и Сиф смотрела, как сюзерен с заунывным подвыванием на неизвестном (и очень заковыристом!) языке обходит лагерь кругом с радиусом шагов в сто и сыплет при этом какую-то дрянь, при приземлении начинающую слабо фосфорецировать.
В полутьме сумерек и зеленоватом сиянии сыпучей дряни лицо его стало мертвенным, а хуже всего было то, что он казался спящим. Она искоса, осторожно взглядывала на лицо Локи — тот шёл вроде бы с приоткрытыми глазами, но они были остановившимися, неживыми. Иногда он открывал их пошире, буквально на миг, как будто схватывая окружающую картину, и тут же прикрывал обратно. Она заподозрила, что это делается для ориентирования в реальном мире, а прикрывая глаза, он видит уже нечто иное.
Ёжилась, думая, что боялась бы его — если бы не любила.
Круг он почему-то не замкнул, оставив в нём проход. Сиф прикинула: «Пара всадников бок о бок проедут… А дальше-то что?» — вслух, само собой, ничего не спросила.
Локи с тяжёлым вздохом привалился к мокрому стволу. То, что чистенький щеголеватый принц пачкается, обтирая дерево, настораживало. Сиф беспокойно всмотрелась: бледный до прозелени, руки дрожат.
Он поймал её взгляд и криво усмехнулся:
— Я полон силы только в своём замке, а здесь и сейчас… сама видишь, — опустил глаза, хотел что-то сказать — и смолчал.
Вместо этого вдруг взял её за руку, потянул к себе:
— Иди сюда, побудь со мной… — и приобнял.
Начал уговаривать, гладя по плечам:
— Ну что ты дрожишь, как испуганная лошадка, не бойся.
Сиф не боялась, но в режиме «телохранитель» подобные поползновения ощущались чуждыми, а оттолкнуть вот так сразу она тоже не решалась.
— Сир, нас могут увидеть, — она осторожно попыталась освободиться, но Локи не отпускал, прижимаясь сильнее, целуя в ушко, прикусывая кожу за ним, спускаясь к бьющейся жилке на шее.
— Если делать нечего, пусть подсматривают. Больше-то всё равно ни на что не способны, козлы безрогие, — сказано было безапеляционно и равнодушно, но таким глубоким, смягчившимся голосом, что в сознании Сиф тембр и звучание почти перевесили гнусный смысл сказанного.
Почти, но не совсем.
«О небо, этот козёл с рогами собирается меня поиметь в пятидесяти шагах от толпы мужиков!» — она упёрлась, сопротивляясь, но, пока собиралась с мыслями, Локи успел шепнуть:
— Я не выдержу эту ночь, сил мало… позволь, я займу… немного совсем. Я осторожно, — и тут же накатило чувство вины и желание поделиться теплом и силой так, как он может взять.
Голова кружилась, мир был прекрасен — слегка очнулась только когда почувствовала резкий весенний ветерок тем местом, которое на ветерке обычно бывало прикрыто штанами — и тут же снова рухнула в наслаждение, как в яму, и стало очень тепло и хорошо.
— Не хочу торопиться, хочу долго, вдвоём, на ложе, — в шёпот Локи вкрадывался оттенок досады, — но и так хорошо, потрогай, поласкай меня там…
Уже знающая, что ему нравится, она протянула руку и взялась за раскачивающуюся в такт движениям мошонку, слегка сжала — он резко вдохнул, клекотнул горлом, и, только что мягкая и мясистая, она стала в её руке каменным комком, а Локи замер. Слепо нашарив нужную точку на простате, сильно надавил:
— Небо, как хочется кончить… И нельзя, сегодня нельзя, энергия уйдёт, — он постоял, дрожа и почти вибрируя, часто сглатывая. Грудная клетка ходила ходуном.
Подождал, давая себе расслабиться — и снова начал толчки.
Сиф, забывшаяся полностью, в себя пришла от резкого гневного:
— Ваше Высочество, что вы себе позволяете в присутствии пожилых уважаемых людей!
«И правда блеет, как козёл… Позор-то какой… — мысли ворочались лениво, настроение, вопреки всему, улучшилось, — и раньше Альриксен ниже говорил… от безрогости, что ли, задребезжал?»
Локи, отстранившись, натянул на неё штаны и прикрыл собой:
— Гофмаршал Альриксен, зная вашу порядочность и благопристойность, я бы не посмел, если бы это не требовалось по обряду, — голос принца был медоточив, но застёгивался он при этом не спеша, с ухмылкой глядя на Альриксена, — стойте, передайте остальным, чтобы собрали весь сушняк в пределах отмеченного круга и сволокли сюда. За отмеченную линию не выходить ни в коем случае! — и, усмехаясь, закончил, — конечно, если рассудок и жизнь дороги вам. Идите.
Принц порозовел, взбодрился, и Сиф счастливо вздохнула, когда он пожал ей пальцы, обрадовавшись тому, что руки его теплы.