Сиф угрюмо молчала, ожидая, что призрак исчезнет, но он не исчезал, глядя на неё. Потом вздохнул, и улыбка его стала извиняющейся:
— Прости, если сделал тебе больно.
Ещё помолчал, и, прикусив губу:
— Если у меня будет костёр, я запрещаю тебе всходить на него.
Повздыхал и буркнул:
— Вы, валькирии, иногда такие глупости делаете, — и, повелительно: — Ты нужна моему сыну, приказываю служить ему. Сигюн не говори, пусть не знает, ей ни к чему. Да и матери тоже. Отцу и брату — как хочешь. Всё, прощай, хорошая моя. Про шкатулку не забудь.
Постоял, опустив ресницы и улыбаясь — и рассыпался зелёными искрами.
***
Про гвардейцев, квартирующих в крепости Ярнвид, принц и не вспомнил — но Сиф велела всем уйти до утра и стояла, мрачно кусая губы, перед порталом, пока ей не доложили, что никого не осталось.
После чего подошла к спирали, грубо намалёванной на растрескавшейся стене цветной глиной, сунула руку со шкатулкой в центр и разжала пальцы. С той стороны как будто мягкая лапа дар приняла, и стена с тектоническим вздохом просела. Сиф бестрепетно выдернула руку и вышла, не оглядываясь.
***
Хеймдалль редко кого пропускал без распоряжения Одина, и Сиф готова была, если он её развернёт, среди ночи пойти будить Всеотца. Но не пришлось. На угрюмое краткое:
— Мне нужно в Страну Вечной Ночи, — Хеймдалль без единого слова кивком велел становиться в портал.
Сиф даже показалось, что он облегчённо вздохнул. Похоже, сплетни и его не обошли стороной. Вставая в центр портала перемещения, Сиф про себя усмехнулась:
«Сумасшедшей считает… а, всё равно, лишь бы отправил, куда нужно», — и в следующую секунду смотрела в вечную ночь, и летящий снег облеплял лицо.
Удовлетворённо вздохнув — да, то самое место — она двинулась навстречу ветру и метели. Хольде следовало оказать честь и уважение, поднявшись на её гору пешком.
***
Старуха сидела у котла, помешивая булькающее, похожее на магму варево, и в алых отсветах черты лица её были резкими, но ещё более резким — как стекло, корябающее по металлу — был её голос:
— Пришла! — встретившись взглядом с пожелтевшими от древности глазами ведьмы, Сиф опустила голову, но тут же снова подняла:
— Я…
Ведьма оборвала:
— Молчи! Знаю… Обряд провести хочешь, да, по глупости своей, не для себя и из-за себя, а из-за мужчины. Всего лишь мужчины!
Сиф скривилась, но кивнула и почти заискивающе ответила:
— Только если это поможет.
Хольда долго молчала, недовольно ходя по пещере и снимая пучки трав, ещё дольше рылась в них. Куда исчез здоровенный котёл с алым варевом, Сиф не поняла, но на его месте уже был небольшой совсем котелок с кипящей ключом водой, в которую бросались сухие травы и ягоды.
— Садись, в ногах правды нет. Выпей со мной травника, и поговорим. Здесь и сейчас некуда торопиться.
Сиф присела на бревно. Они молча подождали, пока заварится травник. Только протянув гостье деревянную чашку и взяв себе такую же, Хольда заговорила:
— Что ж не помочь, поможет… Ты будешь чувствовать его в любой точке вселенной, и ты будешь способна в одиночку уничтожать армии… если ещё жив — спасёшь, если нет — отомстишь. А расстаться нужно всего лишь со смертной жизнью. Но лучше бы ты делала это для себя, — и тут же зло усмехнулась: — Впрочем, женщины глупы, и я не исключение… когда-то один мужчина сказал, что будет ждать меня… на Той Стороне. Но нужно, чтобы не было в моей жизни других мужчин, сколь бы долгой она ни была. Иначе мы не узнаем друг друга. Да… Одиннадцать тысяч лет… Уже скоро. И я не пройду мимо неузнанной.
Она отхлебнула, глядя мимо Сиф, в ночь, и более не разговаривала, пока костёр не угас, и глухая тьма не обступила их.