Женщина ростом в два этажа взмахнула кочергой размером с дерево. Бросившийся на неё охранник какого-то купца тряпкой улетел вдаль. Локи проводил его взглядом и неодобрительно спросил:
— Зачем ты убила бедного придурка, тыковка? Странные у тебя игры, шалунишка. Меня не возбуждают бабы с кочерёжкой, кстати, — и метнулся в сторону, уклоняясь от просвистевшей кочерги.
Улететь тряпкой в его планы не входило, а предполагалось изматывать богиню храбрым убёгом, пока смертная часть не вытеснит бессмертную.
«А если нет, не знаю, что и делать. Посмотрим по ситуации. Не зря же старая прошмандовка разделила Сиф. Ей-то хорошо, провела обряд и рада, а мне… вот это вот всё», — кочерга вновь просвистела над головой, разрушив очередную лавку.
Грохот с небес он сначала принял за звуки падения камней и брёвен, но, когда сверкнула молния, остановился и поднял взгляд: сквозь набежавшие тучи на него глянули отцовские глаза — вороны Хугин и Мунин, реющие над побоищем, и в перекатах грома послышалось гневное:
— Щенок! В МОЁМ городе! Посмел!
Опустил глаза — прямо перед ним зияла воронка, и на дне лежало бледное тело. Осторожно спустился, боясь нападения, перевернул ногой. Это была Сиф, грязная, израненная, без сознания — но не Кали. Богиня ушла.
***
Утренний кофе у королевы сопровождался докладом полицмейстера, подробно и с достойной грустью перечислявшего убытки купцов. Локи, вылизанный и выглаженный, делал вид, что пьёт кофе из тоненького фарфора и думал: «Да будет ли конец у этого чёрта! Я ведь почти умер! Суки! Если бы не Сиф, так и не нашли бы!» — но помалкивал и уксусно улыбался.
— Сын, это было совершено неподобающее поведение, — королева, вчера плакавшая и обнимавшая, сегодня была сама сдержанность. — Убытки нужно возместить, рынок отстроить. За свой счёт, разумеется.
Принц только вздохнул.
71. Где две, там и три
Тени ветвей мотались по освещённой солнцем стене. Какое-то время посмотрев на них, Сиф пошевелилась и скосила глаза на окно. Тело отдавало непонятной слабостью и ломотой.
Розовая цветочная пена покрывала дерево; ветер порывом занёс в комнату стайку тоненьких лепестков, и золото пыльцы засветилось в солнечном луче. Проследив за лепестками, Сиф, несмотря на боль в висках, ещё раз скосилась за окно: небо сквозь ветви синело так пронзительно, что, даже если бы не цветение, всё равно было бы понятно — весна.
Звуки и буквы вспоминались с трудом, но она непослушными губами выдохнула:
— Весна… — и неприятно поразилась хриплому своему карканью.
Рядом раздалось заполошное верещание:
— Банана! — и тут же послышался топоток маленьких ножек, быстро перебирающих к выходу.
«Шустрые какие твари, — думалось медленно, неохотно, — ты смотри, только зад мелькнул».
Куда, зачем — было всё равно.
Удивилась, когда в дверях появилась величавая королева. Лёгким движением руки остановила свиту, повелев оставаться в отдалении, сама же подошла близко, озабоченно присмотрелась. Помолчала, похоже, выбирая слова:
— Дорогая, мне доложили, что ты пришла в себя.
Сиф попыталась собраться, привстать, но тут же была трепетно уложена обратно:
— Лежи-лежи, какие церемонии, тебе нужен отдых…
Сиф недоуменно поморщилась, чувствуя, как на лбу собираются складочки:
— Кто доложил? — и простодушно добавила: — Я тут только миньона видела.
Королева присмотрелась ещё, и, видно, сделав какие-то выводы, фыркнула еле слышно:
— Ну, миньон моему сыну докладывать побежал. А мне сиделка доложила.
«А, сиделка… наверное, ещё раньше миньона убежала, пока я на стену смотрела», — соображалось туговато, и она молча смотрела на королеву.
У той вдруг повлажнели глаза, дрогнули губы. Тихо горячо прошептав:
— Спасибо, — тут же с собой справилась и уже тоном королевы милостиво пропела: — Мы восхищены вашим подвигом, и считаем нужным наградить, как свою подданную и как невестку.
Обернулась — двое свитских торжественно подносили длинный футляр, улепленный драгоценными камнями так, что из-под них материала этого футляра не видно было.
Королева сама откинула крышку. Сиф не видела, что там, но почувствовала, как полыхнуло силой. Голос Фригг стал глубже и зазвенел металлом:
— Дайнслейф, меч королей. Он принадлежит тебе по праву, девочка моя, — Сиф снова увидела, как дрогнуло лицо королевы, и как она справилась с собой в ту же секунду.