73. Музей
Таких друзей…
известная пословица
— Вот, милая моя Ребекка Натановна, мой музеум, — зелёные глаза злодея засияли, тонкие губы сложились в самодовольную улыбку.
«Всё у него «моё» — и я, и музеум… Ой таки вэй, хорошо, что папенька уже кушает райскую рыбу фиш не видит того, что происходит с его дочерью!» — Ребекка Натановна пренебрежительно повела длинным носом, но смолчала, а провожатый уже шёл вдоль ряда подсвеченных прозрачных колонн.
Она постояла, подумала — по всему, лучше было пойти следом, обратно из этих подвалов одна не выберешься, и, когда он обернулся, приветливо и приглашающе поводя рукой, нехотя тронулась с места.
Подойдя поближе, всмотрелась и пригорюнилась: внутри каждой колонны плавал какой-нибудь кадавр, и были они один другого страшнее. Подбодрила себя:
«Они мертвы, бояться живых надо… вот хоть этого, — провожатый как раз ослепительно, с искренней симпатией улыбнулся в её сторону. — А я сразу чуяла недоброе и предупреждала, когда этот поц, дохлый аристократишка, набился к мужу в деловые партнёры, обещал гешефты — но разве ж истинный торговец послушает голос разума, когда светят гешефты!»
— Зря вы, Ребекка Натановна, не слушаете меня, — печально сказал дохлый аристократишка. И с надеждой добавил: — Если мы узнаем друг друга поближе, возможно, я понравлюсь вам больше.
— С чего вы взяли, Ваше Высочество, что честная вдова захочет узнать поближе убийцу мужа?! — в голосе дамы прорезались скандальные нотки.
Тот быстро сказал:
— Доказательств нет. И у меня алиби.
Ребекка пренебрежительно фыркнула. Какие доказательства? На деловых переговорах, в самом конце, когда уже были подписаны все документы, Его Королевское Высочество, милостью богов принц Ванахеймский, герцог Северных островов и протекторатов Снорри и Гюльви — ой таки вэй, она всё удивлялась, как такому титулованному господину не зазорно заниматься гешефтами, да ещё проявлять такую поистине сефардскую жадность и деловую хватку! — произнёс речь, в которой хвалил хозяина дома и его прекрасную жену, а также в целом чудесный мир Сефарда и его обычаи.
Ребекка во время прощальной речи натянула на лицо улыбку, а хотелось морщиться: чужак казался опасным и непредсказуемым; за свою «красоту» — худая, длинноносая, не больно-то складная — она всё понимала; да и о родине своей Сефарде была не лучшего мнения. Но она была женой, дочерью и внучкой торговцев и знала, как надо себя вести для хорошего гешефта. И сладко улыбалась.