Ребекка согласно покивала головой: таки да, тускловатый жёлтый свет создавал необыкновенно тревожную атмосферу и великолепно подчёркивал трупную белизну, мертвенность выпученных глаз, оскаленные клыки и прочие прелести экспонатов.
Голова слегка закружилась, и Ребекка опёрлась о ближайшую колонну: та была темна, и, должно быть, пустовала.
Что это не так, Ребекка поняла только когда из тёмной жидкости на неё метнулось что-то, глухо стукнувшись изнутри о стекло и снова застыв в неподвижности.
Переждав визг, принц любезно сообщил:
— А это тупилак. Северные шаманы сшивают их из подгнивших кусков тела тюленя, птичьих крыльев, оленьих сухожилий и частей тела ребёнка. Обязательно ребёнка, а не взрослого — иначе зомби получится слишком умным. Обряд оживления предполагает, что шаман наденет одежду навыворот, куртку обязательно капюшоном вперёд, после чего совокупится с получившимся кадавром, читая специальные заклинания.
Ребекка Натановна искренне порадовалась, что не завтракала, и, стало быть, не стошнит, принц же продолжал лекторским тоном:
— Получается тупилак. Тело тюленя позволяет ему плавать, пришитые крылья — летать, копыта оленя быстро перемещаться по суше. Задача тупилака — охота на врагов. По заданию шамана ему нужно найти его противника и убить, после чего он сразу теряет свою жизненную силу и снова превращается в то, чем был на самом деле — безжизненным куском плоти, сшитым из множества частей. Шаман делает тупилака на свой страх и риск. Если тот, на кого он натравил мёртвого слугу, окажется обладателем большей силы, то мертвец вернется обратно и убьёт хозяина. Этого тупилака когда-то натравили на меня… Шикарный экспонат, да? — и счастливо посмотрел на Ребекку.
Шикарный экспонат в это время дёрнулся, открыл мёртвые бельма и метнулся к стеклу ёмкости, в которой плавал.
Ребекка зло смотрела, как принц восхищённо скребёт наманикюренным ногтем по стеклу и сюсюкает с экспонатом, со своей стороны тоже скребущимся и желающим принца убить.
— Дивно, дивно, — Ребекка с отвращением отметила, что злодей аж порозовел от удовольствия, — здесь подсветки нет, тупилаку в темноте комфортнее.
Прикрыла глаза, удерживая тошноту, и тихо, внушительно сказала:
— Достаточно. Избавьте меня от вашего общества.
Развеселившийся было злодей осёкся и молча, жестом пригласил за собой, и более про экспонаты не рассказывал.
Выйдя в тёмный коридор, он впервые издал звук, запнувшись о что-то и тихо ругнувшись.
Остановился, ещё попинал что-то звякавшее, и задумчиво пробормотал:
— Ну надо же, а я про него тогда и позабыл… ну и ладно, — принц уже отвернулся и шагнул вперёд, и только тут Ребекка разглядела, что пинал он мертвеца, прикованного к стене.
Ей захотелось побыстрее проскочить это место; злодей же, наоборот, замедлился и располагающим таким тоном спросил:
— Ребекка Натановна, вы мужа не любили, это каждый, у кого глаза есть, мог увидеть. А любили вы деньги, положение… это всё у вас будет. Так в чём же дело?
Вспыхнув, сефардка зашипела:
— Положение наложницы какого-то бастарда, даже не наследника! Без честного брака! Тьфу! — и плюнула под ноги негодяю.
Он высокомерно выпрямился:
— Я принц! Какого же иного предложения вы ждали от меня?
Она продолжала шипеть:
— Никакого! Оставьте меня!
Злодей печально вздохнул:
— Что ж… бывают и иные… положения. Похуже положения наложницы какого-то там бастарда, — и даже в полутьме был виден его красноречивый кивок в сторону трупа.
Ребекка дёрнулась, когда на её запястье вдруг защёлкнулось что-то холодное. Недоуменно опустила глаза — кандальный браслет, и цепь от него уходила во тьму. Гневно дёрнулась — цепь звякнула и натянулась.
— Побудьте здесь. С тенями, с неупокоенным трупом… надеюсь, он не окажется таким беспокойным, каким выглядит, — принц снова задумчиво, с исследовательским интересом попинывал покойника, — ну, да в любом случае цепь его сдержит… должна, по крайней мере.
Помолчал, пережидая поток грязных оскорблений, и спокойно продолжил:
— Я избавлю вас от своего общества. Здесь хорошее место для подумать, и вы подумайте, что лучше: сидеть на цепи в подвале рядом с мертвяком или в покоях наложницы на шитых золотом подушках цимес кушать.
Ребекка потеряла дар речи, глядя на смазливое жестокое лицо, и плавающий вокруг магический огонёк подчеркивал ставшие резкими черты и презрительную складку губ:
— Если выберете подушки и мою постель, я компенсирую вам эту ночь: следующая наша экскурсия будет в сокровищницу, маленькая моя жадная росомаха. В сущности, мы ведь очень подходим друг другу, ну разве нет?