Ребекка Натановна, было открывшая глаза, снова прикрыла их и ухватилась за столбик кровати, покачнувшись — принцев стало шесть.
«Всё-таки спеклась», — решил было Локи, но сефардка оказалась сильна. Выпрямилась, отцепилась от столбика и решительно произнесла:
— Что ж, я вижу, что ты не аристократишка, нахватавшийся верхушек магии и амулетов. Действительно безумный шаман. Может быть, даже бог. Не надо насилия, я сама подарю тебе то, что ты хочешь, — и потянулась к пуговкам на платье.
«Врёт. Всё врёт. Просто поняла наконец и оценила масштабы возможных гешефтов. Ишь, нолики в глазах запрыгали, — Локи молча смотрел, — но у меня так давно не было женщины… хочу, хочу эту, пусть и росомаха сефардская. И вшестером одну никогда не пробовал».
75. Нежное
Потянулась и передумала:
— Всё-таки хочу выпить.
Разгоревшийся было злодей слегка охолонул. Посмотрел внимательно, спросил:
— Наврала?
Ребекка молчала. Злодей деловито материализовал пару кресел у камина; малахитовый столик подъехал и встал между ними. На нём уже стояли не только бокалы, но и толстостенная бутылка.
Сел, вольготно положил ногу на ногу. Движением кисти указал Ребекке, чтобы садилась:
— Пить лучше вдвоём, экономней получается, — пять полуголых аватаров бледнели и таяли в воздухе, на принце же чудесным образом оказались сухая рубашка и чистый камзол.
На слове «экономней» сефардка слегка ожила, взблеснула глазами и присела в кресло напротив.
Локи мягко, почти с укором сказал:
— Не надо меня провоцировать, я пока не хочу убивать тебя. Наоборот, могу быть полезен, — и, обволакивающим голосом: — И приятен, как не был приятен никто. Сколько бы их ни было и как бы хороши в постели они ни оказались. Впрочем, был ли у тебя кто-нибудь, кроме мужа, честная сефардская вдова?
Не ожидая ответа, взял бутылку и поморщился: пыль, как мох покрывавшая её, ударила в нос и запачкала пальцы.
— Ещё и в паутине. Видно, из дальнего угла попалась, потащил не глядя. Извини, — щёлкнул пальцами, и бутылка запереливалась разводами старого, но очень чистого стекла.
Уловил взгляд, исполненный сарказма и, понимающе хмыкнув, искусительно предложил:
— Дорогая, почему бы нам не стать ближе? Скажи, о чём подумала, и я честно отвечу.
Ребекка сухо, глядя на бутылку, ответила:
— О том, пользуешься ли ты магией в сортире.
— Рад, что ты так основательно перешла на «ты», — злодей был обходителен, но смотрел тоже не на собеседницу, а на пробку, плотно засевшую в бутылке и крайне неохотно вытягивавшуюся из горлышка даже магией, — но и то правда, что на брудершафт мы сейчас выпьем. Ты же торговка, всё воспитание наносное, для клиентов, верно? Со мной можно расслабиться и быть собой.
Пробка с чпоканьем вылетела, над горлышком показался дымок.
— Любишь игристое?
— Нет.
— А что любишь, моя хорошая?
— Водку, настоянную на луковой шелухе.
— Да ладно? — он аж замер, только начав наливать, и вино запенилось и зашипело, оседая в бокале. Спросил с азартом, смешливо: — И чтобы гусиными шкварками закусывать, да? Отличный выбор! Но не сейчас. Всё-таки первое свидание… А, кстати о сортирах: не пользуюсь я там магией. Хожу, как все.
Глядя на появившееся на столе блюдо с виноградом и персиками, Ребекка буркнула:
— Не верится.
Принц, усмехнувшись, подвинул к ней бокал и протянул свой — чокнуться. Беззлобно поддразнил:
— Ну я же не сефард. Это только у вас священники всерьёз спорили, умственный труд или физический — в сортир ходить. И пришли к выводу, что точно не физический, иначе правильные сефарды нанимали бы кого-нибудь.
Ребекка только фыркнула:
— Гойский анекдот, — и выпила махом.