Демон приоткрыл глаза:
— Ну? — шепнул он с проблеском любопытства.
Консул набрал было воздуха в грудь, но принц перебил:
— Алон Даниэлевич, не советую. У вас даже на один вопрос жизни не хватит, — и, присмотревшись получше, раздумчиво: — А может, и хватит… но я бы не рисковал. Впрочем, вы в моём доме, и я готов подарить вам один ответ Ваалберита.
«Шма Исраэль, а у этого поца, значит, жизненной энергии хватает на такое… тогда понятно, почему иному доброму человеку и одной жены много, а этот всё не уймётся», — Ребекка Натановна налила себе вторую чашку кофе, добавила сливок и нацелилась на пирожное. Несмотря на общее, отвратительное, с её точки зрения, состояние дел, кофеин и сладкое бодрили, и она воспряла духом: — «Если он такой самоуверенный идиёт, что сам меня знакомит с нужными людьми, так, может, оно и к лучшему. Ведь должны быть у него слабости, надо только поискать. А кофе таки хорош!» — и она с интересом уставилась на консула, который начал излагать дело.
Судя по равнодушному лицу принца, дело было ему хорошо знакомо: речь шла об исторических раритетах, выкопанных на нейтральной планетке совместной археологической экспедицией Сефарда и Харам-аль-Шарифа.
Историю эту и Ребекка знала. По результатам экспедиции предками сефардов оказывались древние харамы. Ни те, ни другие родству были не рады, чуть до войны не дошло, но вовремя выяснилось, что раритеты подложные, украденные из исторического музея в столице Харам-аль-Шарифа во время пожара, уничтожившего большую часть коллекции. Сгорело не всё, как видно, что-то и украли. Экспонаты благополучно вернули на родину, но этим всё хорошее и закончилось: при обследовании оказалось, что у всех предметов пропала магическая аура. Харам-аль-Шариф обвинял Сефард, дело грозило снова зайти в тупик.
Демон задумался, снова прикрыл веки.
Консул уж видел, что его не слушают, а остановиться не мог, дело было болезненное, и он говорил и говорил:
— Эксперты харамские исследовали — нет у раритетов ауры. Наших послать — так те обидятся, в суд наподают за оскорбление чести и достоинства. Да и наши… это разве время потянуть, — и, сбивчиво, торопливо: — Нет у предметов ауры-то, уж проверяли втихаря.
Консул совсем было скис, но тут неподвижная личина растянула безгубый рот в змеиной улыбке, затем открыла буркалы и привстала, и одеяния демона заструились, как серая пыль на ветру:
— Пусть предоставят справку, — прошелестела злорадно, — что у раритетов и раньше была аура. Музей-то сгорел, стало быть, и описи музейные тоже.
По лицу консула Ребекка поняла, что сутяга ухватил то, мимо чего прошла толпа государственных юристов, и что услуга Сефарду посредством демона оказана увесистая. И что помощь получить в этом свете будет затруднительно.
***
После завтрака злодей, вместе с Ребеккой проводив гостей, предложил выпить по рюмочке ликёра на балконе, и там, в дружеской обстановке, сообщил, что ей не запрещено общаться с кем бы то ни было; и письма можно писать, если захочется.
Ребекка написала. Консулу, прокурору и в газеты. Весь день писала. К вечеру отдала служанке и велела отправить.
Ночь провела спокойно, выспалась наконец. Злодей не явился, шлялся где-то. Зато утром, выйдя из спальни, в гостиной увидела его сидящим в кресле нога на ногу и читающим написанное ею.
Почувствовала слабость в ногах, покачнулась — встал перед нею подвал тот и мертвяк, хрипящий, клацающий зубами и всё пытающийся дотянуться, и не столько видно его было тогда, сколько слышно рычание да лязг тонкой цепи (очень тонкой казалась она в те бесконечные часы).
Справилась с собой, зло посмотрела, но Локи только улыбнулся, и, небрежно бросая последнее письмо на поднос, отмахнул рукой служанке:
— Отправляйте.
Повернулся к Ребекке:
— Дорогая, как ты смотришь на завтрак и небольшую прогулку по саду? Здесь чудесный зверинец, тебе понравится матушкина коллекция фазанов.
Безмятежность его оправдалась полностью: ответ пришёл только от консула. Письмо с заверениями, что всё уладится, но надо немного потерпеть и понять своё счастье. И помочь родине — как-никак, простая сефардка становится практически герцогиней. А что без брака, так надо проявить душевную тонкость и понимание: принц женат, и он принц.
В качестве дополнения к письму прилагался ларец — как было написано, в дар от сефардской правящей династии.
Ребекка Натановна открыла.
— Действительно достойно герцогини, — злодей, присутствовавший при чтении письма (он сам его и принёс), восхищённо хмыкнул.
Женщина, брезгливо покопавшись, выбрала пару серёжек:
— Для простой наложницы этого достаточно, — зло захлопнула ларец и холодно сказала: — Остальное пусть отправят обратно, — и ушла в опочивальню, треснув дверью.