— Свинья! — взбеленилась Хольда. — Не смываются! А ты мыться, мыться пробовал?! — она испугалась не на шутку и поэтому стала агрессивной, прекрасно понимая, что шанс выстоять против обозлённого бога исчезающе мал. — Совсем с ума спрыгнул!
Увидев, что Локи охолонул и смутился, дала волю языку:
— Выделывался перед девкой, я видела — духи тоже смотрели! Жалил, как шершень, порхал, как бабочка!
И ехидно добавила:
— Дерьмовая бабочка! Но артефакт урвал шикарный, да, — похвалила ведьма, одобрительно рассматривая сияющий череп. — Всё-таки у твоего высочества есть дар. Интересно получилось.
Дальнейшее общение шло на профессиональном сленге и на узкопрофессиональные темы.
12. Гадюка в сахаре
Сиф сидела за пиршественным столом. Еда уже не лезла, и от избытка и чрезмерности она соблазнилась яблочком во рту огромного, целиком зажаренного кабана. Сиф задумчиво начала его выковыривать, но Хогун брутально оттяпал яблочко вместе с пятачком и любезно поднёс даме:
— Сиф, тебя правда только лягушками насильно кормят? — Хогун никогда не подбирал слова и был простоват, поэтому спросил первый.
Остальные сотрапезники думали, как бы спросить с подходцем, потактичнее, но мысль была озвучена общая. За только что гудевшим столом стало тихо, и все взоры обратились к ней. Сиф несколько опешила, помялась, но ответила — всё-таки боевые товарищи искренне переживали за неё:
— Э... не так уж и насильно... И не только лягушками! — и перечислила, чем.
Потрясённая пауза держалась довольно долго. После чего её спросили, каковы на вкус магические деликатесы: что чувствуешь, когда ешь.
— О, я сначала думала, что нельзя есть фаршированную глазами гадюку, если она не имеет хорошего вкуса — верила, что наверняка вкуснее, чем предполагаешь.
— И? — заинтересованно выдохнул Тор.
— Нет. Она именно такая отвратительная, какой кажется. Ешь и чувствуешь: слишком нежное, жирное и горьковатое гадючье мясо; стеклянистые глаза — пока жуёшь, хорошо понимаешь, что это именно они. И они никак между собой не сочетаются, существуют отдельно друг от друга. Или вот устрицы из манапула: я старалась всё ощутить, поэтому жевала медленно и вдумчиво. Они противные и тошнотные от начала — когда схлюпываешь её из раковины, раскусываешь перламутровую мякоть; чувствуешь её неоднородность (сероватый желудочек особенно противен) — и до конца — устрица неспеша путешествует по пищеводу, ты борешься с рвотными позывами. Я ведь и вторую съела, для чистоты опыта, и стало ещё хуже. Не понимаю высокую кухню, — и Сиф огорчённо вздохнула, глядя, как вытягиваются лица товарищей, — но было любопытно почувствовать то, чего раньше не переживала.
— Нет! Я вот гадостей не стану есть. Мне гадюку хоть сахаром облепи, не возьму её в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа, — громыхнул Хогун. — А кто гадюк ест, тот и сам... того... И лицо разбойничье! И по нему видно — продаст и зарежет, за пустяк зарежет! Даром, что принц!
— Сиф, душенька, рассказываешь, как я тебя лягушками потчую?
Локи стоял, прислонившись к дверному косяку. Смотрел с симпатией, спрашивал с ласковой усмешкой, но что-то в нём было от облепленной сахаром гадюки. Сиф несколько смутилась:
— Мой принц, я нужна вам? — и с готовностью приподнялась из-за стола.
Локи остановил её жестом и неспешно прошёл к столу, сел напротив. Рассмотрел натюрморт:
— Сиф, ты всегда мне нужна, — и он посмотрел ей в глаза, — но дел пока нет. Отдыхай, радуйся жизни... Кстати, что ты любишь из еды? Мне тоже стало любопытно попробовать — не то чтобы что-то новое, но то, что тебе нравится.
— У меня обычные вкусы, — Сиф смутилась ещё больше.
— А, понятно. Кабаньи пятачки с яблочками вразброс? — глаза принца смеялись, он разглядывал тарелку Сиф. — Что в них хорошего? Вкус печёного яблока под кабаньими соплями? Или тактильность: пятачок шершавый, да? — и с любопытством потянулся к нему.
Сотрапезники, вернувшиеся к еде, снова перестали есть и явно начали задумываться о том, голодны ли ещё. Сиф было засмеялась и подвинула тарелку к сюзерену поближе, как вдруг оборвала смех и уставилась на его руки. Чистые. И начала стремительно терять румянец, уходя с зеленоватую бледность. Локи поймал и удержал её взгляд: