Когда придворные поотошли и вернулось привычное жужжание, снова начали звякать вилками и бокалами, Фригг подошла и тихо спросила:
— Что ты сделал?
Локи досадливо дёрнул плечом:
— Да ничего особенного. Небольшой обряд. Можно с кем хочешь такой провести, ну, чуть похорошеет, и всё. Тут просто потенциал был. Она сама… расцвела.
Мать, поджав губы, покачала головой, но ничего не сказала. Но они и без слов оба понимали — принцесса Ванахеймская одним своим существованием может совершенно непредсказуемо поменять все существующие расклады.
Локи видел, что матушка не больно счастлива произошедшим, да и сам еле сдерживал желание запереть жену в Мервин Пике, чтобы никто не мог видеть её, кроме него самого, но и демон тщеславия жёг душу — хотелось, чтобы видели и завидовали ему, единственному обладателю такой невозможно прекрасной женщины.
***
Темперамент у невозможно прекрасной женщины оказался под стать красоте, опять же, книжки скоромные, которыми Локи невинную деву совращал, тоже пошли впрок. И она была влюблена. Поэтому к концу недели молодой муж еле таскал ноги, и только тому радовался, что Сиф охотится в горах, а новая наложница никаких прав на него не предъявляет. Кроме цветов и фруктов по его приказу Ребекке Натановне послали бутылку водки, настоянной на луковой шелухе, и цукер-лекаха, печенья с анисом. И, до кучи, принцева управляющего финансами, господина Плутоса Бьёрга — чтобы тот помог вдове разобраться со своим состоянием нынешним, да и развлёк бы её. Принц полагал, что сефардку такие вещи должны развлекать и увлекать, и оказался прав: в ответной записке Ребекка Натановна заверяла, что без общества принца не страдает, а за водку, печенье и в особенности господина Плутоса благодарила почти искренне и без шпилек — с подарком Локи угадал.
Но Сиф вернулась. Посвежевшая, румяная, телесная, как никогда после превращения в богиню, и, когда заботливый сюзерен зашёл вечерком в спальню, он поразился осьминожьей хваткости и весёлой чёрствости наложницы.
«Всё-таки ей общение с Тором на пользу не идёт — что за ухватки казарменные, нет, чтобы робеть и стесняться, так сразу в койку, без разговоров», — но это думал потом, после, а ночью старался от души.
С утра зашёл на Хель посмотреть — и был отловлен молодой женой и затащен в спальню. Сигюн была горяча до лихорадки, и он не мог отказаться. И не хотел.
***
На Государственном Совете принц создал иллюзию внимательного самого себя и благополучно под прикрытием оной продрых бы до конца заседания, кабы не братец, сидевший рядом. Тот, даром, что простофиля, понял и толкнул локтем под рёбра, прогудев укоризненно:
— Совсем опух?! Отец заметит.
«До чего всё-таки грубый солдафон!»
Давя раздирающий рот зевок, прошипел тихо:
— Ну конечно, я же не отсыпался неделю в горном замке, а работал.
«Вот зачем я вру? Когда и правда работал, врал, что из-за женщин не высыпаюсь, а сейчас как раз из-за них, и вру, что работа…»
Братец, впрочем, в этот раз не поверил, похоже, но не сказал ничего, только посмотрел уничижительно.
81. Небольшая ошибка
Шёл в комнату, попал в другую.
Горе от ума, Грибоедов