Из баронского логова пахнуло помойной ямой, но Локи и тут сомневался: оно, конечно, запах разложения был первейшим признаком присутствия демона, но и человек запросто мог так жить — а демоны, бывало, пахли розами.
Разговор двух ромал для Локи большого интереса не представлял: Гозело докладывал о делах, Рацуш в кресле ворочался, хрипел и каркал. И мало отличался от Рацуша, виденного Локи несколько лет назад. Такой же опухший, с сальными завитками волос и кровавинкой в круглых, почти птичьих глазах. Гозело талдычил-талдычил, потом достал тугой, глухо звякнувший мешочек — видимо, с золотом. Тут Рацуш соизволил встать. Тяжело переступая, подошёл к сейфу и копался в нём, поудобнее мешочек умащивая. Локи внимательно рассматривал баронские тылы: штаны бархатные чёрные, рубаху шёлковую белую и красный, расшитый шелками и золотом жилет.
«Ничего не вижу, ромал как ромал. Экую он себе холку наел, не знает, куда сало девать. Зад у него, конечно… целый афедрон».
Холка шевельнулась слегка, и Локи впился в неё потусторонним своим взглядом, не мелькнёт ли острый клюв. Из тела одержимого в произвольном месте вырастала голова ворона, по поверью — но не увидел.
«Просто сало волнами ходит», — и разочаровался. Всё-таки любопытно было посмотреть на одержимого.
Гозело ещё помялся, постоял.
«Это он что, надеется, что я дядюшку его осточертевшего просто так убью, о цене не договорившись предварительно? Ой, дурак…»
Рацуш каркнул уже с недоумением — дескать, чего ждёшь? Начал злобой наливаться, и Гозело быстренько распрощался.
Бабка на входе никуда не делась, ждала. Лицо у неё было слегка разочарованным, как будто тоже ждала чего и не дождалась.
Руку протянула требовательно к платку, и Гозело, от греха, отдал.
«Молодец, правильно сделал. Послушаю здесь ещё, может, что любопытное выболтают».
Обсуждали свадьбу дочки Лайоша с сыном Палюли, да как славно там напились и подрались; потом про лошадей разговор начался, и все заоблизывались на жеребца, что в конюшне у Гозело стоит.
«Может, просто забрать втихаря и смыться? Смешно будет: у цыгана лошадь украл, скажут! Кто узнает, конечно», — подумал и не трепыхнулся никак.
Заинтересовался.
Бабка долго в компании не высидела: сослалась на нездоровье и поковыляла к себе. В своей хижине встряхнула платок с нужным приподвывертом, и принц Асгарда грянулся оземь в буквальном смысле слова — пол был земляной.
Извернувшись в полёте, упал на ноги и довольно злобно на бабку уставился.
Та не теряла присутствия духа:
— Что скажешь, бэнг йотунхеймский? Мелал и правда Рацуша съел?
Локи с усмешечкой её рассмотрел, подумал и спросил в ответ:
— А сама что скажешь? Меня рассмотрела в платке, а Мелало в бароне своём не видишь?
Ведьма тяжело опустилась на старое, закряхтевшее под её весом кресло-качалку. Покачалась, поскрипывая, попыхтела трубкой:
— В том-то и дело, что не вижу. Демона в нём меньше, чем в тебе, бэнг.
Локи поморщился:
— Я не демон.
— Ну конечно. Как скажешь.
— Не боишься, что убью за непочтительность?
Ромни только отмахнулась:
— Стара я бояться. А ты не убьёшь, если выгоду увидишь.
— Пока не увидел, — Локи сверкнул глазами, — пока вижу только, что я вам, честным ромалам, деньги за коня отдал, а коня не получил.
Бабка встрепенулась, как старая ворона:
— Гозело глуп по молодости, да лучше… этого.
Локи пожал плечами:
— Так убейте старого, поставьте молодого.
— Нельзя, нехорошо ромалу ромала убивать, осудят нас люди.
«А, ну конечно, «люди» это другие ромалэ, гаджо-то вы в расчёт не берёте».
И холодно спросил:
— Так от меня-то чего хотите, честные ромалэ? Не демон ваш барон.
— Хуже демона, да убивать его невместно. Вот если бы при свидетелях подтверждение было получено, что то Мелал был… — голова ромни окуталась дымом, голос звучал как будто издалека. — Нас не слышит никто сейчас, бэнг. Такое разве что в моей хижине может быть да в баре в лисоухого, где с тобой Гозело говорил. И я тебе скажу: не убивай нашего барона сам, я Гозело нож наговорённый дам, он убьёт. Но пусть люди увидят, что он демона убил. Я знаю, бэнг, ты мастер иллюзий, лучше тебя нет…
Локи очарованно прикусил губу: «Само, само в руки валится! А я-то всё думал, как подъехать!» Вслух же сухо сказал:
— Пятьдесят процентов.
Бабка схватилась за сердце:
— Ай, бэнг, без ножа режешь! Откуда у бедной старой ведьмы полномочия торговаться?