Питаться приходилось мясом убитых нами чудовищ. Я тогда и привык кровь пить — самая съедобная вещь у кадавров, как правило.
Спустя год я увидел изнутри зеркала главный зал башни Эльдрада и понял, что здесь время почти не подвинулось. Но я вырос, а Мурасаки и духи меня многому научили. Она стала маленькой статуэткой, и я вернулся в свою комнату, легко вскрыв запирающие руны. Эльдрад ничего не заметил и не почувствовал. Следующей же ночью она убила чёрную многоножку, подползавшую ко мне, когда я заснул. Учитель после этого пропал. Само собой, все верят, что я скормил его демонам. Я сам не уверен даже, что он мёртв. Да, сил после его исчезновения у меня стало больше, но это, скорее всего, мои ко мне вернулись.
Но если бы не госпожа Мурасаки, он бы меня высосал или я бы потом сдвинулся от одиночества во время путешествий по мирам, или падения в бездну.
Чьи те глаза, которые все видят,
Всю боль, что у меня в душе сокрыта?
Лицом к лицу – ты зеркало мое, в воде пруда – ты света отраженье.
О, будь всегда со мною, Мурасаки,
Мой дорогой, бесценный, милый друг! — и принц влюблённо посмотрел на кошку, почёсывая её за ушком.
Мурасаки искосилась на Сиф, с однозначным кошачьим выражением:
"Ты видишь, видишь, кто лучшая и самая любимая фиалочка в этом доме?"
Сиф только ухмыльнулась.
18. Ярнвид
— Утром меня вызывал отец, — Локи натягивал перчатку. — Суть его речей: наконец-то и у никчёмного колдунишки появилась возможность быть полезным Асгарду. Надо утрясти проблемку, возможно, по специальности.
— Куда едем? — Сиф приподнялась с подушки и начала заплетать волосы на ощупь.
— Ярнвид, Железный Лес.
— Оттуда вылезло что-то ужасное?
— Что-то ужасное оттуда лезет всегда. Это, так сказать, норма, из-за такого меня б не дёрнули, — Локи задумался. — Сейчас оттуда нет ничего — никаких вестей. Обычный доклад раз в неделю пропущен. По Биврёсту добраться не удаётся — выкидывает куда угодно, только не в Ярнвид. Хеймдалль не видит ничего. Это может быть любопытным.
Сиф, глядя на злое мечтательное лицо взбодрившегося сюзерена, только вздохнула. Её удивляло, как обычно расслабленный, спящий до двенадцати принц, когда доходило до дела, оказывался таким собранным.
— Солнце сияет, день хорош! — Локи легко и стремительно шёл по песчаным дорожкам сада, Сиф, с сомнением поглядывая на принца, еле успевала следом. Обычно его высочество солнце не жаловал, предпочитая дождичек. Стало быть, причина подозрительной жизнерадостности в другом.
Ещё издали Сиф увидела, что вокруг площадки для тренировок собралась толпа. Стояли вокруг, на площадку никто не заходил, и поглядывали с опаской. Песок площадки спёкся, в глубине образовавшегося стекла просвечивала пентаграмма и руны. Сиф удивилась размаху и выбору места, но спрашивать ничего не стала, скромно ожидая сюзерена. Тот в стороне о чём-то спорил с Тором. Слуги подвели коней — Глоксинию для Локи и серого тяжеловоза для Сиф. Глоксиния тоненько заржала, приветствуя хозяина, но увидев, что он занят, обратила внимание на окружающих. Внимание её всегда несло в себе угрозу, и окружающие с достойной похвалы быстротой рассосались из пределов досягаемости, даже конюх. Осталась только задумавшаяся Сиф. Глоксиния начала тихонько, бочком, подкрадываться к ней и уже открыла пасть, как Сиф обернулась и посмотрела на неё так, что та смутилась и сделала вид, что не собиралась никого кусать; и нечего так смотреть на бедную лошадку.