Сиф тихо терпела, ожидая, пока Локи отойдёт и встанет с неё; почувствовала на шее горячие капли и поняла, что он плачет, и снова ощутила чувство вины и сострадания.
— Я… так расслабился, — Локи медленно, с трудом встал и помог Сиф подняться. Он был весь красный, черты лица поплыли, взгляд с трудом фокусировался. — Прости, ничего не мог сделать с собой. Почти изнасиловал, и ты не кончила. Было очень больно?
Сиф обняла его и слегка встряхнула:
— Хватит просить прощения. Оно получено. Всё хорошо. Я люблю тебя, — и прижала его к себе сильнее.
— Хорошо. Пойдём наверх? Не уходи от меня сегодня, я не буду больше нападать, как голодный, — Локи криво усмехнулся.
Поднявшись, Сиф поняла, что смотрит на мир другими глазами, как будто проведя в этом подвале тысячу лет — свет и воздух изменились для неё. Поняла, как грязна, и захотелось смыть с себя пот и воспоминания о страшной боли, и выкинуть одежду, ставшую тряпками.
В бассейне Локи никаких спецэффектов не устраивал, и дальше ступенек не спустился, сев на вторую, медленно и устало. Чувствовалось, что чудовищное напряжение отпустило его, опустошив и оставив без сил. Сиф впервые на своей памяти видела Локи настолько укатанным, и сначала посматривала с беспокойством, но потом поняла, что всё хорошо, и тоже расслабилась.
Когда Сиф вытиралась, Локи подошёл сзади и, приподняв её руки вверх, осторожно пробежался пальцами по местам, где резал её:
— Как ощущения?
Сиф задумалась:
— Я понимаю, что там ничего не осталось, но всё равно чувствую эти места саднящими. Наверное, фантомная боль.
— Сиф, там всё осталось, по крайней мере, в магическом плане. Они будут иногда саднить. Сегодня, скорее всего, будешь чувствовать озноб и жар. Но теперь ты имеешь шанс выжить, даже если попадёшь под дыхание дракона. А обычное пламя и вовсе вреда не причинит. Попробуй, если хочешь, сунуть руку в камин, — и, помолчав, неохотно сказал: — Это из хорошего. Из плохого — заклинание раз в год требует обновления.
Ещё помолчал и самодовольно добавил:
— Всё-таки, очень хорошая работа. Я гений, — и счастливо вздохнул.
Сиф, как объект работы, ощущая очень-очень смешанные чувства, вздохнула и призналась:
— Похоже, что да.
28. Чёрная королева
Начало августа выдалось холодным, а Локи и в тепле-то, бывало, мёрз — температура его тела не всегда была стабильной, и в камине каждый вечер горел огонь. Сидя у него, Локи выхлёбывал уже второй кубок крови. Сиф посматривала на принца, думая — чья на этот раз, но не спрашивала, понимая, что кто много спрашивает, тому много врут. В ушлости Асгейра она не сомневалась — с того сталось бы и производство фрикаделек из гнумов наладить, если бы Локи хоть чуть-чуть намекнул.
Всё обещанное случилось: на неё накатывали то жар, то озноб — и нездоровое веселье, и физическое возбуждение. От усиленно навяливаемого принцем стаканчика кровушки (очень, очень полезно!) она отказывалась — и тот, внимательно на неё посмотрев, потчевать перестал.
Сиф становилась всё рассеяннее, всё меньше внимания обращая на речи сюзерена, и всё больше — на губы, которые их произносили. Поняла, что с нетерпением ждёт, когда он закончит разговаривать и позовёт в постель. Тот же сидел, пока не спохватился, что она не слышит его:
— Сиф, ты устала и хочешь спать? Что ж ты молчишь, лапушка? Пойдём, — и принц поднялся.
В постели он зябко закутался в одеяло; повозился, как собака, устраивающаяся на ночлег — и затих, отвернувшись. Сиф, поражённая, молча развернула его к себе, легла сверху и поцеловала. Пока она сдёргивала с него одеяло, Локи вяло отбрыкивался:
— Душенька, тебе нельзя, ну что ты делаешь? — застонал и моментально напрягся всем телом, когда она оседлала его опустилась раскалённой промежностью на его тут же напрягшийся член.
— Душа моя, я очень ценю радости горячечной любви, но ты больна сейчас, у тебя жар, — и снова застонал, вцепившись в простыни, отвернувшись, разметав волосы по подушке. Процедил сквозь зубы, играя желваками:
— Что ты делаешь, я же не могу сопротивляться, я сейчас с ума сойду, ну старался же сдержаться, не надо, пожалуйста, остановись, пока ещё не поздно…