Брови принца поползли вверх. На его памяти конкуренция в императорском театре была высокой и беспощадной. Он изумлённо спросил:
— Что, замены нет? Выписать из других театров?
Браги помолчала и, слегка скривившись, ответила:
— Была замена. Хорошая. Поэтому, как я думаю, прима не поленилась, и, пока была здорова, притравила соперницу. Слегка. На Зимнепраздник дублёрша тоже петь не сможет. Выписать никого не получится, я узнавала. Сезон, все приличные певицы заняты по контрактам.
Помолчала и совсем невыразительно добавила:
— Мы обосрёмся, как никогда, Ваше Высочество. На всю галактику.
Локи, усмехнувшись, мягко протянул:
— Да, действительно обосрёмся… Кажется, в свите моей невесты должна была прибыть известная ванахеймская сопрано? Она наверняка знает партию.
Браги сухо оповестила:
— Должна была. Но утонула во время кораблекрушения.
Локи, опустив глаза, с огорчением пробормотал:
— Проклятое крушение! И ведь сколько хорошего, нужного народу погибло! — и тихонько, сквозь зубы: — а Тенола жив остался… вот незадача.
И вздохнул, с досадой взглянув на Браги:
— Чего же вы хотите? В подвалах у меня много чего запасено, но оперных див там нет. Замените спектакль.
Из ответной речи стало понятно, что замена проанонсированной оперы, приуроченной к приезду ванахеймской принцессы, совершенно невозможна, и что госпожа Браги иного мнения о подвалах Локи.
— Вы серьёзно предлагаете мне, принцу, почти женатому асу, повторить юношескую шалость? — Локи в гневе сжал подлокотник кресла. — Я ещё не сошёл с ума. Прошу вас забыть ту историю и более не вспоминать, для вашей же безопасности. Мы поняли друг друга?
Браги, ощутимо напугавшись, тут же заверила принца в своей полной лояльности и молчании, и поспешила откланяться. Локи посидел, успокаиваясь, а потом кивнул телохранительнице, чтобы следовала за ним — пора было идти на заранее назначенный сеанс позирования. Сиф молча шла за сюзереном: спрашивать, на что намекала посетительница, да и просто разговаривать со взбеленившимся Локи было чревато.
***
— Ах, Ваше Высочество, вы сегодня соответствуете образу в высшей степени, — мэтр Бонифатио был в своём репертуаре: ничего не боялся и даже не понимал, что можно бояться.
Гневный побледневший Локи походил на Князя Тьмы, каким его видел в воображении художник — и он был счастлив этим, и не скрывал, что доволен. Тут же уволок принца за ширму и усадил позировать, оставив Сиф пить чай с принцессой и одиннадцатью придворными дамами.
Мужчины примолкли: Локи думал о своём, мэтр Бонифатио писал, и дамы как-то забыли, что за ширмой кто-то есть, и начали болтать, не учитывая, что принц может греть уши.
В самой беседе не было ничего интересного, но музыкальный слух Локи тут же уловил смену интонаций и тембра в голосе принцессы, ставшем мягким и грудным. Стараясь не менять позы и выражения лица, чтобы не спровоцировать художника на восклицание, принц напряжённо прислушивался — да, Сигюн в присутствии только женщин чувствовала себя легче. Локи озадачился. Принцесса ведь совершенно точно знала, что некоторые из присутствующих дам не питают к ней тёплых чувств — он сам был свидетелем, сопровождая невесту во время приёма, как одна из этих дам тихонько говорила другой, вроде бы незаметно указывая подбородком на Сигюн:
— Не понимаю, что в ней находят красивого! У неё груди, как две подушки!
И та, другая, кивала, соглашаясь, и добавляла что-то про коровье вымя и соответствующее, коровье же выражение глаз. Они думали, что их не слышат, но Локи слышал. И знал, что Сигюн тоже слышала.
И при всём том была с ними любезна, и вела себя достойной молодой королевой, понемногу располагая стаю к себе.
Сиф на невесту Локи смотрела с симпатией, сочувственно думая, каково-то ей приходится в обществе, как она прекрасно понимала, злых и завидущих дам. Но Сигюн, к её удивлению, чувствовала себя свободно, и было видно, что скоро она начнёт легко справляться с заведованием дамским курятником.
Невеста и наложница потихоньку, с осторожностью, находили общий язык и обе тайно радовались, что, кажется, взаимопонимание налаживается. Сигюн вообще больше доверяла красивым женщинам — в её опыте они были добрее к ней лично. Сиф же сочувствовала не только тягостному, как она считала, положению принцессы, но и тому, что женихом был Локи, при всём хорошем к нему отношении. Жалостливое восклицание доброй бабы на пристани: «Такую беленькую овечку — да за нашего чёрта выдают!» примерно отражало её отношение к надвигающейся свадьбе.