Далее Локи оставалось только наблюдать: достигнув цели, принцесса сама выпроводила гостей — с большим тактом. И большим облегчением.
Чечилию же нежно придержала за руку и попросила остаться:
— Дорогая, я знаю, что на вашей родине приняты поздние ужины в будуаре, и приглашаю вас поужинать в моём обществе, по-дружески.
Мягкий золотистый свет свечей разгонял сумрак будуара. Локи, увидев задёрнутую пологом кровать, сглотнул: фантазии ожили с новой силой. Они с Сигюн остались наедине — дуэнья придремала на диванчике в гостиной.
На столике между двумя креслами стояло блюдо благоухающих персиков и кувшин. Локи про себя хмыкнул и развеселился — вот что, стало быть, хороший ужин в представлении Сигюн.
— Госпожа Бергдис не оправилась ещё после болезни, не будем тревожить её. Я сама за вами поухаживаю, — и принцесса разлила по бокалам золотисто-соломенный тягучий напиток, совершенно не реагируя на возражения Чечилии, что это-де слишком большая честь, — это сливовый сок, изготовленный без применения металла и уваренный с ванилью.
Локи заметил, что да, гостей принцесса спаивала старательно, но сама оставалась, по ванахеймской пословице, трезвой, как картофелина. Сейчас же лицо её мягко засияло в свете свечей, взгляд стал влажным и голос помедовел. Слушая, как этим медовым голоском гостье предлагается ванна и удобный пеньюар, Локи испытал острый приступ желания. Внимательно посмотрел на Сигюн — нет, это не было попыткой соблазнения. Просто забота и желание сблизиться. Вежливо отказался, мотивировав тем, что чувствует себя достаточно чистым, а одежду удобной.
— О, я всегда завидовала свободе артистов, — совершенно искренне сказала Сигюн, — а мне приходится носить неудобное, и я ужасно устала. Если вы не против, я переоденусь.
Естественно, Локи был не против, и даже выразил желание помочь, но принцесса смущённо отказалась и скользнула за ширму.
Напряжённо прислушиваясь, как она шуршит одеждой, Локи подумал, что вечер действительно хорош для подлостей. Открыл один из перстней и щедро сыпанул в бокал Сигюн порошочка, мотивирующего употребившего выбалтывать всё, что тот знает, и всё, что лежит на сердце.
***
Мягкое колыхание груди Сигюн под лёгким шёлком пеньюара, когда она протянула Чечилии бокал с соком и предложила выпить за её чудесный голос, поразило принца паникой — испугался, что как раз охрипший севший голос выдаст его. Поэтому просто принял бокал, слегка поклонившись, чокнулся с бокалом Сигюн, выпил и укусил брызнувший соком персик, про себя опасаясь, как бы это сочетание не довело его до конфуза. Думал, что девичья еда — она не всякому здорова. Что девушке еда, то мужчине боком может выйти. Пожалел мимолётно, что не догадался себе соответствующего порошочка насыпать.
Принцесса восхищалась, говорила об искусстве, выражала надежду, что Чечилия останется в Асгарде и будет блистать в оперных постановках. Обещала помощь. Всё, чего Локи ожидал. Кивая, соглашаясь и вставляя реплики, он ждал другого — когда начнётся действие порошка. Заметил, что зрачки её расширились, и начал осторожно подталкивать к разговору на интересующие темы. Старался не засматриваться на расцветшие розами губы и щёки, но она была так близко, дышала ванилью и персиками — и это выбивало принца из колеи. Он бы сейчас выпил чего покрепче и закусил персиковым соком с её губ. Опуская глаза, чтобы не выдать волчий голод, представлял, как завалит принцессу прямо сейчас, прямо здесь на её узенькую девичью постельку и изомнёт, как цветок. Она и понять ничего не успеет, как он сделает это. Голова кружилась, и сдерживал Локи себя с трудом. Ощущение болезненного давления в паху становилось всё сильнее.