Однако, она понимает, что замуж выйти нужно, это её долг, и выбирать не приходится. В этом смысле Чечилии повезло больше — она хотя бы может покопаться в поисках... принцесса не сказала «наименьшей кучки дерьма», но это почти прозвучало. И, — тут принцесса снова доверительно положила руку на запястье Локи, — ей не стоит принимать ухаживания господина Тенолы. Он не подходит в качестве покровителя. Принц спросил, почему, и принцесса, в обычном состоянии даже не начавшая бы этот разговор или ограничившаяся тончайшим намёком, простодушно рассказала, как после кораблекрушения оказалась на судне Тенолы. Пожимая плечами, говорила, что, в сущности, история скучная: ну, выбрав время, когда она осталась одна, домогался, ну, получил пощёчину и в ответ ударил в живот так, что она упала, скорчившись, и валялась незнамо сколько, пока снова смогла дышать. Всё, более физических домогательств не было. Но при любом удобном случае он говорил ей всякую дрянь. Про её глупость и заносчивость, про бревноподобность и бесчувственность (Локи про себя ухмыльнулся — ну да, конечно, разве чувственная женщина способна отвергнуть ослепительного господина Тенолу!), про никчёмность женщин в целом и про то, что у неё не грудь, а вымя — грудь, она ведь влезает в ладонь. Локи задумчиво скосился на свою руку — его пальцы легко брали полторы октавы на фортепиано, сильно отличаясь от культяпок посла. Коротко, судорожно вздохнул от желания тут же доказать принцессе, что у неё именно грудь, и прекрасная.
— Я не знаю, почему так разболталась, — Сигюн слегка хмурилась, отходя от действия порошка, — эту тайну нельзя открыть без того, чтобы не случился скандал. Пострадает моё доброе имя и моя миссия. Я несу ответственность перед народами Ванахейма и Асгарда, и негоже вмешивать в это личные счёты. Поэтому я не могу думать о мести и справедливом суде, к сожалению. Прошу вас, госпожа Чечилия, поклянитесь, что разговор останется между нами.
Локи тут же дал требуемую клятву, и лицо принцессы просветлело.
— Сожалею, что так много болтала. Уверяю, я не собиралась... не знаю, как это вышло.
— Вы не пожалеете об откровенности, ваше высочество, и я ни одной живой душе не передам услышанного, — Локи говорил вполне искренно, наводя при этом потихоньку сонные чары, — вам нужно отдохнуть, позвольте я помогу лечь.
Довёл и уложил принцессу на ложе. Уже почти засыпая, она подняла на него глаза:
— Госпожа Чечилия, вы так же прекрасны, как ваш голос. И полны тайн. Хоть вы и уверяете, что хотите остаться, я чувствую, что скоро вы покинете это место. Интуиция редко обманывает меня... пожалуйста, примите — не за молчание, нет! в нём я и так уверена, — просто на память и в знак симпатии.
И Сигюн сняла с пальца перстень. Надевая его на Локи, сонно вымолвила:
— У вас такая изящная рука — и при этом большая, как у мужчины. Мне это кольцо и на указательный палец великовато, а вам только на мизинец пришлось... Удивительно.
И утомлённо опустила голову на подушку.
35. О сомнительном обаянии
— Брат, куда ты так вырядился?
Тор, встретивший Локи в пустынном коридоре, ошеломлённо вылупился на бриллиантовую заколку в его волосах и общий вид мальчика-цветочка, в бусиках и изящных длинных одеждах. ТАКОГО брата Тор ещё не видел.
— На свидание.
— На свидании будут два яйца или четыре?
— С каких пор ты занимаешься подсчётом яиц на чужих свиданиях?
— С тех пор, как ты наряжаешься, как мужеложец!
Локи заржал, как конь, совершенно выбившись из образа. Выкинул дикое коленце, на манер сатира проскакав вокруг Тора, и побежал дальше по коридору, то и дело оборачиваясь и строя гримасы, наслаждаясь замешательством на лице брата. Оставшись один, тот недовольно повёл носом — в воздухе остался непонятный, слегка раздражающий запах. Подозревая злокозненного братца в очередной подлянке, Тор сделал хватательное движение десницей, в которой незамедлительно возник Moʊlnᵻr. Глаза его на мгновение полыхнули ярким светом. Такой же вспышкой отозвался армамент. Разжав пальцы и пронаблюдав исчезновение молота, Тор с наслаждением вдохнул запах озона, волной разошедшийся в результате призыва его силы и продолжил свой путь, недовольно бормоча под нос: "O tempora! O mores!".
Оказавшись в отдалении, Локи с удивлением прислушался к отголоску силы, пронёсшемуся со стороны обсмеянного им брата, подавил рефлекторное чувство страха (а ну как метнёт ещё свой молот), и скорчил очередную гримасу гобелену очередного, вне всякого сомнения великого, но такого мёртвого пращура. "Какие мы чуйствительные, надо бы потоньше, потоньше, а ведь мог и молотом, в самом деле..." — обдумывая эту мысль, он оправил одежды, чуть сбившиеся после незапланированных па вокруг бога грома, и поспешил на рандеву с "местным курятником".