— Брат, ты сегодня с кем — с мальчиками или с девочками?
Локи хотел ляпнуть, что, прежде чем ходить туда с девочками, надо свадьбы дождаться, но глянул на сочувствующую Сигюн и трепетно смолчал.
***
Выяснилось, что тёмным вечером у камелька в Ванахейме принято рассказывать страшные сказки. Прихлёбывая глёгги и радуясь, что сказки где-то там, а ты здесь, в тепле и безопасности. Госпожа Бергдис в этом оказалась мастерицей и как следует запугала общество, певучим голосом повествуя про всякую нечисть. При этом иногда взглядывала на Локи, тоже слушающего с интересом, и вздыхала — похоже, сожалея, что в данном случае нечисть ближе к ней, чем хотелось бы.
Пламя, пляшущее в камине, создавало страшные тени и бросало отблески на заинтересованные и немного напуганные лица слушателей, и принц не удержался:
— Господа, а ведь ужас ночи ближе к нам, чем может показаться.
Дождался заинтригованной паузы и как будто нехотя, с сожалением добавил:
— Инеистый великан. Мы зря так детализировали его внешность. Глаза и зубы из угольков, морковка вместо носа... я не подумал об этом, но сейчас, как профессионал, могу сказать, что мы практически провели обряд, оживляющий его. Надо было хотя бы один глаз не вставлять. Снежная скульптура может привлечь внимание нечистого духа, особенно перед Зимнепраздником, когда, если рассудок и жизнь дороги вам, стоит остерегаться тьмы... Не исключено, что к кому-нибудь этот великан сегодня постучится в окно корявыми ветками, которые мы ему воткнули вместо рук.
Сдерживая смех, прислушался к охам, вздохам и пискам, издаваемым дамами, подготовленными к восприятию его шуточки, но тут атмосферу испортила матушка, строго посмотревшая:
— Сын, не смей!
Локи сделал вид, что удивился:
— Мама, но тут ведь не знаешь, что взбредёт в голову порождению тьмы... это может быть кто угодно. Тор, например. Или Сигюн. Кто угодно.
Фригг не давала себя сбить:
— И не Сигюн! Оставь в покое бедную девочку!
Сигюн, слушая это, только хихикнула и беззаботно пояснила, что в её покоях пару дней как поставили на окнах и балконе решётки, и порождения тьмы ей не страшны. Локи не поленился встать, отодвинуть портьеру и убедиться, что решётки, и мощные, действительно имеются. Покачал головой и одобрительно сказал:
— Молодцы, молодцы! Всё правильно! Теперь-то уж точно не..! В таком случае, за вас я спокоен. А уж брат-то, в случае чего, за себя постоит...
С подозрением смотревший на него Тор так спокоен не был и довольно агрессивно выразился в том смысле, что если к нему в спальню постучится корявая чья-то ручонка, то даже не на следующий день, а сразу же он постучится кулаком в чьи-то зубы. И что за такие шутки в зубах бывают промежутки. И понависал угрожающе.
— Ах, брат, ну что ты, разве ж я смею шутить над тобой... — Локи грустно вздохнул, как бы сожалея об отсутствии у Тора чувства юмора, — но ты напрасно обвиняешь меня там, где я не грешил ("пока не грешил...").
Подумал и проникновенно сказал, обращаясь к Сигюн:
— Я вовсе не такой страшный колдун, каким меня выставляют... некоторые сказочники, — и он с лёгким неодобрением глянул на госпожу Бергдис, — и в доказательство приглашаю завтра вас со свитой, — выдержал паузу, чтобы Тор ни в коем случае не счёл себя приглашённым, — на прогулку по моим подвалам. Соглашайтесь, будет интересно.
Сигюн затаила дыхание. Ей было интересно и страшно, но хорошим тоном она полагала отказаться. Однако дамы так завздыхали и начали упрашивать согласиться — в подвалах у Локи никто не бывал, что Сигюн заколебалась. Тут в разговор, заметив колебания, вступила Фригг:
— Ах, деточка, разве Тор уже не позвал тебя на завтрашнюю охоту? Он собирался...
Тор, который собирался, но всё как-то момента подходящего не случалось, с маменькиной подачи исправился и в изысканных выражениях пригласил. И тут Сигюн перестала колебаться: выбирая между таким маскулинным старшим братом и таким прелестно похожим на девочку младшим, она безоговорочно выбирала второго, и сегодня особенно сильно это прочувствовала.