В последнем взвизге слышалась грозная надежда на то, что так и случится.
Голос принца становился всё более восхищённым и сахарным:
— Ни разу за всё время не упала, а тут упадёт? С чего бы? — и шорох снимаемой одежды продолжился.
Принцесса наконец очнулась:
— Госпожа Сванхильд! — холодным, предупреждающим тоном, — договорённость и правда есть, а неудобной ситуацию делает в первую очередь ваша реакция на неё.
Та попыталась возразить, но принцесса ещё более холодно попросила сменить тему.
Госпожа Бергдис тут же исполнительно завела в высшей степени приличную беседу, но неловкое молчание, повисшее в воздухе, как будто никуда не делось, чувствуясь вторым слоем — в паузах между репликами, в слегка нервозном позвякивании посуды, во влажном шмякании дольки лимона, которую принцесса рассеянно уронила мимо чашки. Госпожа Сванхильд умолкла, однако её недовольство можно было потрогать руками. Сиф скосилась на её полыхающее праведным гневом лицо и со странным чувством отметила: «Вот ведь, обычно на поросёнка похожа, а тут похорошела как — чистая валькирия! Алеет зарёй, в глазах молнии, грудь волнуется. В первый раз вижу, чтобы скандал так красил…»
Дамы старательно беседовали, уже ни на секунду не забывая о пикантности ситуации. Мэтр Бонифатио подливал масла в огонь. Сначала он привлекал внимание, негромко прося принца повернуться то так, то эдак; потом, когда поза его устроила, из-за ширмы слышалось уже вдохновенное корябание грифелем и восторженные вздохи: «Какая пластическая гармония!» — человек искусства действительно жил им и думал только о нём.
Сванхильд не выдержала: уронила ложечку и нагнулась за ней, попутно заглядывая под ширму. И тут же затараторила:
— Нет, это решительно неприлично! Если нагнуться и вот этак изворачиваться, то видно босые мужские ноги! Это нужно немедленно прекратить!
Тут босые ноги начали двигаться в её сторону, что вызвало шквал эмоций, но возмущённый репортаж не прервался ни на мгновение — за короткое время, которое понадобилось коварным босым ногам, чтобы подойти ближе, госпожа Сванхильд, не разгибаясь и отслеживая перемещения, успела воззвать к чести принца и к девичьей стыдливости принцессы, а также и к добродетели окружающих; выразить глубочайшее негодование общей ситуацией и предположить, что она вызовет международные осложнения. Когда ширма начала отодвигаться, она истерически взвизгнула, но тут же разочарованно умолкла: это оказался мэтр Бонифатио. Полностью одетый, даже в бархатном берете, но босой. И весьма обозлённый. В коротких ёмких выражениях он пояснил, что предпочитает рисовать босиком — это помогает лучше чувствовать вибрации мира. И что госпожа Сванхильд своими хаотическими вибрациями мешает работе. Та несколько стушевалась, мэтр и правда был грозен. Увидев, что дама вроде бы вняла внушению, мэтр, уходя обратно, сварливо добавил:
— И я не позволю, чтобы всякие профаны нервировали и смущали натурщика! Это может нарушить его хрупкую душевную организацию и помешать работе!
Вернулся, недовольно похмыкал, повозился, прочистил горло и уже совсем другим тоном объявил:
— Ваше Высочество, простите досадную задержку. Продолжаем?
Было осаженная фрейлина вновь собралась с духом и бесстрашно обратилась к Сигюн, вслух усомнившись в хрупкой душевной организации и прочих нравственных достоинствах её жениха — вот, буквально несколько дней назад она, госпожа Сванхильд, придя к принцу поздним вечером, своими глазами видела, как от него выходил смазливый блондинчик. Его одежда при этом была в беспорядке.
Дамы обомлели. Сплетню уже, конечно, почти все знали, но чтобы в присутствии принцессы и принца рассказать об этом…
Молчание было прервано Сиф, с холодком спросившей:
— А вы, госпожа Сванхильд, что делали в покоях принца поздним вечером?
Присутствующие тут же обратили внимание на наложницу, только сейчас полностью осознав, как выделяется она среди дам в шёлковых разноцветных платьях чёрной чешуёй воронёных доспехов и — и более всего — спокойной отстранённостью и холодностью. И что смотрит она на Сванхильд невыразительным взглядом рептилии, внимание которой привлекла чрезмерно активная мышь.
Дамские дуэли редко, но случались, а исход поединка в этом случае мог предсказать любой пентюх; госпожа Сванхильд же пентюхом не была. То, что она только что, образно говоря, катила на Локи бочку, совершенно не помешало ей тут же перестроиться и прибегнуть к защите принца, горячо потребовав, чтобы он вступился и подтвердил, что всё было в высшей степени невинно.