Сиф обомлело уставилась на снежинку, упавшую с потолка и тут же исчезнувшую в чашке с горячим чаем. Кто-то из дам слегка вскрикнул, тоже ощутив касание снега. Глаза Сигюн стали потрясёнными, сияющими океанами, она неверяще смотрела, как снежинки, сначала падавшие изредка, по одной, начинали падать всё гуще — и превратились в метель в отдельно взятой комнате.
— Сигюн, вы чувствуете, вы должны несомненно почувствовать, что это делаете вы, я только сдерживаю вашу силу.
— Да, я всё чувствую, — голос Сигюн был отстранённым, казалось, она удерживает слёзы.
— Хорошо! Не теряйте это чувство, и не отпускайте меня, сейчас это может быть немного опасно… представьте, как снежная метель сменяется метелью из лепестков…
Спустя минуту в комнате бушевала вьюга из белых лепестков пополам со снегом.
— Что это за цветы? Не видел таких, — в голосе Локи слышалось любопытство.
— Ванахеймская горная слива… цветёт зимой — иногда не сразу разглядишь, отчего белы склоны, от снега или от её цветов, — очарованно вздохнула Сигюн и вдруг всхлипнула, — я поняла. Я всё поняла.
— Не надо плакать, принцесса. Что упущено, того не вернёшь. Не омрачайте момент прощания, это более никогда не повторится. Ваша сила, ваш дар — он открылся слишком поздно и уходит от вас, но он возродится и расцветёт в наших детях.
Сиф смотрела на побледневшее неподвижное лицо Сигюн, по которому текли слёзы, и видела, что да, та нашла и тут же потеряла что-то огромное, и это потрясло её.
— Не надо… радуйтесь этому прикосновению. Могло ведь и его не быть, — голос Локи возвращал к реальности, и сейчас, по ощущению, был самым реальным в происходившем, — что ж, бабочки… у меня обычно ядовито-зелёные получаются… представьте своих. Это должно быть что-то действительно прекрасное, — и голос принца стал мечтательным.
Сиф опустила глаза на стол и увидела здоровенного рыжего таракана, поблёскивающего хитином надкрылий и нахально поводящего длиннейшими усами. Миг — и целое стадо таких же лавиной хлынуло по скатерти в разные стороны. Дамы завизжали и завскакивали, роняя и опрокидывая стулья, козетки, ширму…
Доселе помалкивавшая, только тихо ругнувшаяся на тараканов госпожа Сванхильд торжествующе завизжала и только потом вскинула глаза, тут же с разочарованием умолкнув — Локи, полностью одетый, застёгивал фибулу на горле, вздыхая:
— Ну, всё-таки первый раз, бывают и накладочки.
39. Мороз крепчал, или подарки к Зимнепразднику
Локи сидел в кресле, глядя, как Тенола Свартменнескер суетливыми руками наливает в бокалы вино. В отличие от суетящихся рук, голос посла был вальяжен и полон превосходства:
— Что за дурацкая страсть к женщинам? Тебе, с твоей красотой, надо радовать мужчин.
Локи принял бокал и скромно опустил глаза. Тенола всё разглагольствовал, и тон его становился всё более покровительственным:
— Если постараешься сегодня, — посол сально посмотрел на Локи и метнул быстрый взгляд в сторону открытой двери спальни, — то беспокоиться тебе не о чем.
Он говорил то, что думал, совершенно не пытаясь понравиться, зная, что жертве некуда деваться, и наслаждаясь этим. Ему хотелось уже потащить доступное мясо в спальню — и одновременно продлить наслаждение ожиданием и запугиванием жертвы, и он, попивая вино, расписывал перспективы:
— Я буду пользоваться тобой, пока не надоешь, но проблем тебе избежать удастся. Конечно, делать будешь всё, что скажу. Мне нравится пороть розгами, пока сучка может кричать, а потом трахать бесчувственное мясо. Ну, да тебе выбирать не приходится.
Отпил из бокала, прошёлся по комнате:
— А, собственно, что ты сидишь? Раздевайся, покажи себя!
Локи судорожно вцепился в ручку кресла:
— Что, всё снимать?
— Конечно всё! Должен же я оценить, что трахать буду!
Принц вздохнул:
— Что ж, хорошо, — и скинул личину Чечилии Бартоли.
***
Всё это было чистой импровизацией: после праздничной премьеры, провожаемый овациями, Локи закатился в гримёрную, и, не выходя из образа Чечилии, поцеловал Сиф. Его очень веселило её смущение неестественностью происходящего, и он даже начал подумывать, не пойти ли далее, но тут в гримёрную, куда было строго запрещено входить без приглашения, практически вломился господин Тенола. Того давно раздражало невнимание певицы, и он решил действовать бодрее. Застав пикантную сцену, посол мгновенно оценил перспективы: наложница принца втихаря целуется с оперной дивой, а принц, как известно, ревнив и в средствах неразборчив. Так что, если певица не желает умереть в мучениях, то придёт вечерком в гости.