Глава 3. Новые войны амазонок.
Новые войны амазонок.
На берегу небольшого озера, раздвинувшего стоящий скалою древний лес, в тени огромного пекана стояла избушка. Избушка в лучших экологических традициях, с крышей, покрытой зеленейшим дёрном, увенчанной коньком в виде кентавра, на спину которого и села Сова. Зрелище, представшее перед ней, накатило тем давним, перед самой битвой, утром. Плотная фаланга гоплитов, с возвышавшимися над строем огненно-рыжими фигурами кентавров.. И эта крупная, ловко скроенная женщина, почти вплотную к ним. В нетерпении стоявшая одна, вырвавшаяся из строя подруг, зычным голосом объясняющая всю их суть, недостойную воинов, притихшей фаланге... Обезумевшая от оскорблений, ревущая, бьющая в щиты древками, готовая растерзать бесстрашную оскорбительницу, фаланга приплясывала в нетерпении. Особенно тот, как раз напротив, наглый, в накинутой львиной шкуре. Ветер трепал волосы, откидывая их с потного лба, кобылица напряглась, готовая к яростному галопу, амазонка подалась вперёд, расширяя ноздри, жадно улавливая приторный запах свежепролитой крови... Пора!!!
И Сова отчаянно замахала крыльями, удерживаясь на коньке, с которого так решительно шагнула в гущу битвы. Громкое хлопанье крыльев, приглушённая ругань неудачно кинувшейся в битву Совы, прервало перебранку стаи уток, плотным косяком облепившую прибрежную полосу, и дородной, ладной женщины, с голосом громким и матершинным. Ну, как ещё назвать слышимое, где слова обычные были только связкой для матерных? И при этом всё так ладно, естественно, по-другому и быть-то не может. Плавный поток ругани, где самым невинным были слова о неких проститутках, выполнивших свой профессиональный долг, наверное, мог бы никогда не кончиться, особо глядя на уважительно молчащих уток, от удовольствия склонивших головы, как одна, на левое крыло. Наверное. Да здоровья не хватало, и женщина замолкала, чтобы отдышаться. А утки, выждав несколько секунд и убедившись, что не перебьют свою хозяйку, начинали орать всей стаей, изо всех сил. И, как это бывает при всеобщем оре, разобрать можно немногое, кроме одного - Сама такая... Недружелюбно посмотрев на Сову, рукой нащупав здоровенную палку, женщина рявкнула:
- А ну, кыш! Я тебе голову отверну на хер, ишь, утят таскать надумала! - и начала прицеливаться, как ловчее сбить Сову с крыши. - Подруга, подруга! Успокойся, это же я. - Сова точно знала, матершинница не только языком, но и рукой владела вполне быстрой и меткой. Приглядевшись, подслеповато щурясь против света, пробивающегося сверху, женщина радостно заматерилась: - Ты, что ли, .....этакая? Сколько лет, сколько зим! И наряд новый, я ещё не видела его. Давай, спускайся! - Сова отрицательно замотала головой, нет , не могу, некогда, дела... - Да ладно тебе, - женщина подпёрла руками мощные бока: - Не выпендривайся! Накатим по соточке, подруг вспомним. А кого и помянем... Спускайся! Сова опять помотала головой - Некогда, подруга. Не могу. Не обессудь .. Подруга матюкнулась беззлобно:
- А тогда какого хрена припёрлась? - Да мимо летела. Слышу - неужто ты? Ну и завернула. Поздороваться. - Ну, здравствуй, коли так. Куда спешишь то? - женщина подпёрла скрещенными руками мощные груди. - В Замок. А ты что это ругань несусветную подняла? - Сова наклонила голову, во внимании. - Да сдурели утки... Ума не приложу... Пора на гнёзда садиться, а они орут, мол на юга хотим, загар тропический нужен. Мол без него, загара, никак не выйдет. Дуры тупые, ну какой загар? Ощипать их, что ли? - Женщина пригорюнилась. Утки, услышав про загар, начали орать, да так, что и уши ломит, и Сове пришлось блеснуть зелёным лучом из глаз, заставившим уток заткнуться. - Смотрю, подруга, ты пыл не растеряла? - А мне что? Я всегда готова! Голова не болит, готовить умею... - с едва заметной горечью усмехнулась женщина:
- Что, уже опять надо? - Сова неопределённо повела плечами:
- Знаешь, подруга, я не знаю наверняка. Так, подозрения... Потому просто будь готова, а я, если что, пришлю гонца.
- Какого такого гонца? - стала уточнять женщина.
- Такого ты ещё не видела. Точно поймёшь... Жди! - и Сова взмыла к облакам, запомнив взбесившихся уток
О пользе летописцев.
Вспорхнув на гранитный каминный герб, Сова огляделась. Чтобы увидеть, насколько изменился замок пока её не было, не надо иметь таких огромных глаз, как у неё, хватило бы и маленьких мышиных. Да, а где этот сладкоежка? Заглянув за герб, увидела пузатеньких, перемазанных мёдом, чуть не в обнимку сладко сопящих Нестора и мышонка. Улыбнулась - Вот засранцы - и стала вглядываться в странные изменения замкового зала. Зал был тот же самый, но стал двойным, отражался сам в себе, только в одной части сгорбленная хозяйка сидела в кресле, держа на коленях открытую шкатулку, а в другой - она же лежала на медвежьей шкуре, в бессознательной улыбке обнимая клетчатую рубашку. - Угу, угу...- гукнула Сова и пнула, хотя хотелось царапнуть острым когтем, Нестора. - Вставай бездельник! Опять мёд жрал? Я же запретила? Испуганный, хлопая глазами в переходе к яви, Нестор, как застигнутый спящим на посту солдат, на автомате начал что - то бубнить, типа он честно несёт службу, и не ел вовсе, а наглый мышь приставал к нему, обнимался, да и перепачкал... - Цыть мне! Просыпайся быстрей! - Да, госпожа! - Чуть не навытяжку - Слушаю! - Ну так и слушай! - Подождав немного, убедившись, что он окончательно пришёл в себя после сна, Сова, прищурив один глаз, нависла над Нестором: - Что это? - показывая на зал - Что это? Отвечай! Нестор свесился с гранита герба, осмотрелся, усмехнулся невежеству Совы: - Обыкновенное дело. Тут Хозяйка заморожена во времени, - показывая на сидящую в кресле хозяйку, - А тут - то, что произошло после. Вон, лежит бедолага... - Как? Как получилось продолжение? Я же приказала заморозить! - грозно, уже клацая клювом над самой головой Нестора, прошипела Сова. Опасливо отодвинувшись, Нестор возразил: - Но, госпожа, я же заморозил часть восстановленного, понимаете, восстановленного! А когда Вы изволили улететь, то и проявилось дальнейшее. Ну, так я взял на себя смелость и это заморозить. Дабы Вы в своей мудрости сами... - Фу! Нестор! Что за подхалимаж? Заморозил, и молодец. Делать - то что будем? Исподлобья взглянув на Сову, убедившись, что она уже не особенно злится, Нестор облизал пересохшие губы, матюкнулся, про себя конечно, и на всякий случай на шумерском, зная наверняка, что этот язык она не знает: - Так понимаю, госпожа. Надо бы где надо сшить, где надо подправить, лишнее убрать, отремонтировать значит. - Согласна, надо. Вот как лучше то? - Так понимаю, госпожа, пока письмо из шкатулки не прочитано, то Великая Госпожа ещё не испытала потрясения. Значит, в ту точку и ремонт делать? Сова закрыла глаза, погугукала, и распахнув их, раскрыв зрачки во всю величину чуть не рявкнула: - Ну! Что сидим? Работаем, Нестор, работаем! - Постой... - Иди сюда, глупыш, - ласково протянула крыло мышонку, у которого от любопытства глаза-бусинки стали уже как у рака, на антеннках. - Иди сюда, садись мне на голову и держись за перья ушей. - Давай, Нестор, давай, милый, Только аккуратней работай... Аккуратней только.