- Не знаешь? Но... - начала возмущённо шипеть Сова.
- Постой, постой, - замахал садовник руками:
- Я не знаю, но предполагаю. Всё указывает на то, что началось. Но... надо убедиться. Ведь ещё есть шанс... А в замке на горе, там же колодец, с водой ещё от сотворения. Помнишь? Да и рыцари, рыцари - проверенные... Нет, нет, твои тоже хороши, но эти - помнишь битву под Дамаском? Все, все легли, но никто даже не дрогнул, и главное, главное - врага не пропустили!
- Ты о какой битве? Много их было, под Дамаском - Сова удивлённо посмотрела на садовника. Садовник смущённо стукнул себя ладонью по бестолковой голове:
- Софа, ну та битва, что ещё будет!
У Совы резко обострились черты лица, прорезая лик суровой воительницы:
- Ну там нам всем лечь... почти всем - с металлом в голосе возразила Сова.
- Да, это так. Но как это сделали - они!
- Хорошо - устало согласилась Сова.
Садовник поднял вверх правую руку, призывно помахал ею, и из-за поворота тропинки, след в след, вышел караван людей в плащах с капюшонами, ведущих под уздцы лошадей с притороченными к их бокам узкими носилками. Впереди бежал с очень деловым видом барсук, принюхиваясь к растущим вдоль тропы кустикам жимолости, на ходу слизывая улиток и смачно, с хрустом разжёвывая их, блаженно зажмуриваясь
- Вот неугомонный обжора... но молодец, быстро управился - подумал садовник, подходя к предводителю каравана. Сова настороженно смотрела, как он наклонился к самому лицу предводителя и начал говорить ему так тихо, что даже она не могла разобрать. Садовник вернулся к столу, а караван двинулся вглубь пещеры.
- Да, - обернувшись к почти вошедшему в пещеру предводителю, - я объявляю осадное положение! - крикнул садовник. Предводитель поднял руку в знак понимания и пропал в глубине пещеры. - Ну что, Софа - начал садовник, устало присаживаясь на камень, - вот я и пристроил, - запнувшись, решительно продолжил - наших.
Сова встревоженно смотрела на садовника.
- Я ему разрешил сквозь пещеру пройти - разъяснил садовник. Сова успокоенно прикрыла глаза, почувствовав, наконец, тепло весеннего солнца, пробившегося сквозь туман, окутывавший горные вершины. Посидев достаточно для того, чтобы собраться с мыслями, садовник взял руку Совы в свои ладони, нежно погладил её:
- Ну что... пора и тебе, - споткнувшись о вопросительный взгляд Совы, садовник глядя прямо ей в глаза, продолжил:
- Ты, пожалуйста, лети к моей хижине, успокой свою кису, а то барс сбежать готов. А вяз точно выпорет её, ободрала она уже чуть не всю кору. - Увидев в глазах согласие свей просьбе, уже смело, садовник продолжил:
- Но главное, главное - встреть пастуха! - Сова недоумённо подняла брови.
- Ты его узнаешь. Точно узнаешь - улыбнулся садовник. Сова погладила в горькой нежности руку садовника:
- Хорошо. Я ей шкуру медведя притащу. Это точно её успокоит. И пастуха встречу. А ты? - Садовник легонько прикоснулся к седой, непонятно откуда взявшейся пряди волос, там , за ушком:
- Я скоро, скоро. Ещё тут порешаю вопросы, и буду.
Женщина, слегка задержавшись, накинула капюшон и совой влетела вглубь пещеры...
ОБРЕТЕНИЕ МУДРОСТИ.
Проводив взглядом Сову:
- Софа... Почему Софа? Ах, да, София, мудрая... Но даже мысленно нельзя произносить настоящее имя... Нельзя... Пока нельзя... - Садовник обернулся к столу, за которым сидели два совсем не молодых человека. Старуха так сжимала столешницу, что её железные когти пробили камень, переживший тысячелетия, а в фигуре даоса видна была вся скорбь, накопившееся за его тысячелетнюю жизнь Бессмертного.
- Ну что, брат, уже пора? - обратился садовник к понурому даосу
- Да... Хватит. Ты нашёл другого хранителя, а для меня теперь, без них, пещера мертва... - не поднимая глаз ответил Бессмертный.
- Ничего, ещё наполнит женский смех пещеру! Надеюсь. - садовник сам понурился, понимая, что ничего ещё неизвестно:
- И куда ты теперь, брат? На яшмовые небеса? Или к своему собутыльнику, дракону? - Даос не сразу, ох не сразу заговорил, отвечая садовнику:
- Нет. Точно нет. Устал я от бессмертия. Хочу просто жить. Прийти вечером с поля, чтобы стайка детишек облепила ноги, встречая. Что бы у накрытого стола стояла Она, улыбающаяся мне, мне, своему мужу, отцу наших детей. Улыбалась тому, что я доволен хорошо вспаханному мной полю, что она сейчас накормит меня, оголодавшего, накормит вкусно и сытно. Нет, не персиками бессмертия, и не элексиром бессмертия, а свежевыпеченным, с дурманящим своим запахом вкуснотищи хлебом, и да, мясом. Хочу просто жареного мяса... И кринку парного, с запахом коровки, молока. А ночью она прижмётся ко мне, и утону в ней, и наберусь столько сил, что утром и горы смогу свернуть... Хочу, очень хочу просто жить, и жить просто. Давно хочу... И сейчас можно! Наконец уже можно! Но...- даос, было гордо выпрямившийся в почти исполнившихся желаниях, опять сник, вспомнив про это - НО... Старуха, сжимавшая неподвижно впившимися когтями столешницу, пошевелилась, внимательно посмотрела на сгорбившегося даоса, подняла руки, оставив когти в камне, сняла страшную, коричневую маску с железыми зубами, и левой рукой тихонько погладила голову даоса. Притихший от ласки даос недоверчиво поднял голову, взглянул в удивительное лицо женщины , смугловатое, но сияющее непонятной белизной, с огромным, хоть и длинными , глазами, в которых вспыхивали искорки всех цветов, волосы чёрные, так оттеняющие сияние лица, тяжёлым узлом оттягивали голову в горделивость... - Ты? - прохрипел даос - Это ты? Лунный Заяц, это ты?