А в Великой Степи начали рассказывать о Железнозубой Старухе, по ночам выпивающей кровь у молодых джигитов, в ветрености своей обижавших девушек. Врали конечно, какая там кровь, но жути нагоняла до мокрых штанов, у степных Казанов... - Ты почему не называешь меня по имени? - Садовник поднял голову:
- Вы решили принять… вернуть тот облик… Правильно. Надо закрыть эту часть вечности… Надо. - Садовник окончательно выпрямился:
- Мы заработали, нет, выстрадали немного счастья… Будем жить в домике, любить друг друга, есть выращенный мной хлеб, растить наших детей… Хорошо… И бояться смерти, и дорожить поэтому друг другом, пеньем птиц, смехом детей… А когда состаримся, будем греться на солнышке, в каждом дне, как в последнем. Слушать возню внуков, вспоминать такую хорошую, и так быстро прошедшую жизнь… Да, так… Хорошо…
- Ты почему не называешь меня по имени? - - Не могу.
- Почему?
- Я не могу! Он - может. Вы, и только вы сами можете называть друг друга по именам. Там, в доме, что в чаше меж гор. А я не могу. Мне ещё рано. У меня ещё долгий путь, долгий… А время - кто знает время? И я опять стану им, выполнив долг садовника, и… и опять буду с тобой. Когда и ты свой путь пройдёшь, и станешь ей... Все мы станем самими собой, и сами удивимся, какие мы другие ...- Женщина с интересом поглядела на Садовника:
- Хм… Значит ты опять станешь им, тем, кем станет бессмертный? И… - с возрастающим интересом ещё более внимательно она стала разглядывать Садовника - и я узнаю тебя и таким? Только не в этом виде...Нет, не в этом. - И вдруг потянулась к проступившему сквозь садовника образу -
- Ох… - чуть не кинулась к проступившему — Ооо… Это ты… И не ты… другой… Но ещё интереснее! - кокетливо улыбнулась:
- А таким я тебя не знала… Хочу! Хочу скорее познать таким!
Садовник со смехом отстранился:
- Успокойся! Ты меня ещё и бессмертны-то не познала. Поверь, он не хуже! - опять рассмеялся садовник:
- Да и себя всю не знаешь, впрочем, как и я. Нам ещё ой как долго познавать друг друга. Цельными... Но для этого сначала надо воссоединиться! В самих себе...
Садовник задумался на миг, светлая улыбка растянула сжатые в привычной жёсткости губы. Женщина резко отпрянула, догадка озарила её лицо:
- Сова! Я так и знала, Сова воду мутит! Я ей перья-то повыдёргиваю! Ты мой!
Садовник вскинул руку с поднятым указательным пальцем, призывая к вниманию:
- Вот! Вот об этом и поговорим!
Женщина недоверчиво посмотрела на Садовника, но решила выслушать этого… этого… От возмущения и слов не подобрать. - Пойми, когда ты ушла за бессмертным, то ты и при храме осталась. А я хоть и ушёл в ту страну, но остался и в городе. Стал поэтом и прибегал к тебе, за твоей любовью, а потом и Садовником стал. И не только им. Мы как то дерево - растём не только стволом, но и ветками...
Увидев обалдевший в непонимании взгляд женщины, Садовник замолчал, и продолжил уже совсем о другом:
- Мы как матрёшки. Танцовщица в тебе есть, но в ней нет тебя. - Нет, не понимает...
- Ладно, потом поймёшь. Главное знай, вам с бессмертным - ты ведь его любишь? Так вот, вам надо прожить вместе всю жизнь. Это первое. Второе. Нам всем - и тебе, и танцовщице при храме, что осталась, и Сове и… много кому ещё надо для начала примириться в себе. А для этого мне нужен… Фавн!
- Фавн? - взвилась женщина: - Да ты сдурел! Этого козла вонючего! Да это… это… животное! - женщина почти задыхалась от возмущения.
- Да. Фавн. - уже не допускающим возражений голосом ответил садовник…
Заговор.
Баран лежал на хорошо прогретом, любимом за скрытность и хороший обзор, выступе скалы, что нависала над местом встреч. Почёсывая, постанывая от удовольствия, линяющую спину, об так приятно выступающий гребёнкой камень, гоняя веточку эфедры, пожёвывая, во рту и наблюдал. Старый охотник, много, ой много сгубивший его, да и не только его, потомков, с которым его связывала древняя, обильно залитая кровью вражда, постепенно переросшая в искреннюю дружбу:
- Долго до него доходили простые истины- усмехнулся архар - ой долго…