– Братья! ‑ воскликнул третий богатырь, – у кого же были мы, кого видели, если он творит такие чудеса?
– Это волшебник! ‑ сказал убийца льва.
– Это злой дух! ‑ сказал моряк.
«Это сама смерть!» ‑ подумал третий богатырь.
Венд ждал возвращения богатырей в своей опочивальне. Бессонный лежал он на ложе, блуждая в темноте открытыми глазами, и думал об умершем сыне и о своем народе, но не плакал и крепко сдерживал накипевшие в сердце слезы, потому что боялся ослабить рыданиями силу своих мышц пред утренним поединком. Молча выслушал он послов и отвернулся от них лицом к стене. Пред рассветом оруженосец вошел в опочивальню, чтобы разбудить Венда, но нашел его уже вооруженным: со шлемом на голове и с мечом у бедра.
– Вождь! заметил он: разве нет у тебя лучшего меча? Ты препоясал свой старинный меч, выкованный из плохой стали неискусными руками грубых горных кузнецов.
– Да! ‑ возразил он. – Но не бойся: его не съела ржа, и он по руке мне, как в дни юности. Им когда-то поразил я азов; им сослужу я последнюю службу своему народу. Дух живет в моем старом мече, – вещий дух любви, чести и свободы, и горе тому, против кого восстаёт этот дух! Верую в него, и не надо мне лучшего меча! Седлай мне коня, и – смело на врага!
Белый туман лежал на горах, долине и стенах Золотого города. Все зубцы на стенах были усеяны людьми, пришедшими видеть поединок, но напрасно они искали своего царя в молочной мгле рассвета. Только его серебряный рог звучал где-то под стеной, в бездне тумана, вызывая ответные трубные звуки на песчаном холме. На дальней вершине загорелась золотая точка; к ней, как стрелы к цели, полетели луч за лучом еще не видного в долине, но уже взошедшего за её крутыми границами, солнца. Горные скаты и обрывы расцветились румяными пятнами. В зыбкие клубы тумана посыпались розы, серебро, золото и драгоценные камни. Молочная мгла заволновалась и стала таять, оседая росою к земле или всплывая паром к легким облакам лазурного поднебесья.
Горожане увидели Венда. В белой одежде, сверкая золотом на панцире и шлеме, возвышался он, верхом на белом коне, на бугре у большого пути из гор в Золотой город. Он был светел лицом, и булатное копье не дрожало в его руке. Он смотрел навстречу солнцу, выплывающему большим шаром из-за высот востока, и, казалось, читал молитвы. Единодушный вопль привета вырвался, как из одних уст и одной груди, у всех горожан, когда они увидели своего героя; а он наклонил свое копье – приветствуя их и прощаясь с ними…
Как грозовая туча, спускался с песчаного холма черный всадник; земля гудела под копытами его коня; он казался еще громаднее и грознее, чем вчера. Во ста шагах, не доезжая Венда, он остановился. Так как народ на стенах очень смутился, и все мертво молчали, то далеко разнеслось и было слышно мощное слово всадника к Венду:
– Старик! дай мне дорогу. Я хочу войти в твой город.
И слышно было слово Венда:
– Ты не войдешь!
– Венд, любимец Зевса! Я, имеющий власть надо всем на свете, хотел бы пощадить тебя… Дай дорогу.
Венд сказал:
– Я и мой старый конь – вот твоя дорога. Растопчи наши тела копытами твоего коня. Но, пока я жив и сижу на седле, ты не поедешь далее.
– Венд, ‑ возразил черный всадник, – я знаю, что ты этою ночью вопрошал светила, и они сказали тебе, кто я.
– Да, я знаю, кто ты.
– И все-таки противишься мне?
– Да.
– Берегись, Венд! Я – неодолимая сила.
– А во мне живет бесстрашная любовь.
– Ты – безумец, Венд.
– Нет, я – вождь. Когда мой народ был рабом я его освободил. Когда он был бесправен, я его судил. Когда он голодал, я его кормил. Когда нападали на него болезни, я его лечил. Когда врывались к нему враги, я спасал его победой. Теперь я могу умереть за него.
Черный всадник покачал шеломом.
– Ты стоишь предо мною, о Венд, как слабая соломинка пред бурей пустыни. На каких же условиях будем мы биться?
– Что может предписывать слабейший сильнейшему? возразил Венд.
– Венд, клянусь тебе, если б я умел и мог смеяться, я смеялся бы над твоею безумною отвагой… Чего ты потребуешь от меня, если победишь?
– Ты оставишь меня и мой народ жить и умирать так же, как вела нас воля Зевса до твоего прихода, – спокойно сказал Венд.
– Клянусь тебе в этом самим собою. Клянусь! ‑ воскликнул всадник, поднимаясь на стременах, и доспехи на нем затряслись и зазвенели.
– Дай бою!
– Дай бою!
Всадник пронзительно свистнул и ринулся на Венда с поднятым копьем. Бойцы сшиблись. Облако пыли взвилось из-под конских копыт и скрыло битву от глаз толпы. Вот раздался тяжкий удар… что-то охнуло, зазвенело, затрещало, – и горы звякнули в ответ гулким эхом… Осколки копий высоко брызнули в воздух… земля загрохотала от грузного падения… и горожане увидали, что вождь их победил! Как светлый дух, стоял он над простертым на земле врагом, давя его грудь коленом, и, сверкая у его горла мечом, восклицал: