Закончил заяц с Рыжими Усами рассказывать сказку и повернулся к медведю:
— Вот, Михайло Иваныч, о чем в современных-то сказках говорится.
А медведь Михайло отозвался со своего ряда:
— Ну, говорил я вам, что и эта сказка у зайца будет с подвохом, не послушались, дали ему слово. Ну и моргайте теперь, косолапые да большеголовые. Про вас ведь про всех говорил заяц, а вы разинули рты и слушаете.
Но никто не обратил на его слова внимание. Все ждали, какое решение примут Дятел, Голубь и Дубонос по заячьим сказкам. Нетерпеливее всех этого решения ждала Лиса: хорошо, если бы зайцу дали пирог, и хорошо, если бы этот пирог он отдал бы потом ей.
ПАДЕНИЕ БОБРА ЯШКИ
Дятел, Голубь и Дубонос сдвинули умные головы, посовещались и решили: сказки у зайца хорошие, хоть и обидные для медведей. Но пирог ему пока не давать: надо всех прослушать, может, у кого и получше сказки будут.
На пенечке припрыгивал и плясал Мышонок:
— Ха-ха! И зайцу пирога не дали. Никому не дадут, мне достанется.
Над ним смеялись.' Не смеялся только Бурундук на сосне. Он сутулился, глядел на всех хмуро и хмуро ворчал:
— И чего смеются? Ведь ничего же смешного нет.
Не смеялся и бобер Яшка. Он сгорал от зависти к
Мышонку и еще раз от обиды укусил сук, на котором сидел.
Сук треснул, и Яшка с шумом рухнул на голову медведю Тяжелая Лапа.
Медведь кувыркнулся с пенька и забранился:
— У, супостат! сколько раз говорил: не грызи сук, на котором сидишь, не послушался.
И дал Яшке затрещину.
Медведь Спиридон зазвонил в колокольчик:
— Ну, кто еще хочет порадовать нас своими сказками?
Медвежонок Ивашка потянул было лапу, но тут же опустил ее: как увидел, сколько глаз и ушей вокруг, то и перепугался. Уж лучше не выходить, чем насмешить всех, как медведь Михайло. Опозоришься перед всей рощей и хлопай потом глазами. И медвежонок остался сидеть под березой.
А медведь Спиридон все спрашивал с макушки кургана:
— Так кому же теперь дать слово?
И прищуривался, ждал.
Все молчали.
— Что? Нет больше желающих? Разрешите тогда мне попытать счастье? Можно, что ли?
И понеслось со всех сторон:
— Давай говори. Всем было можно, отчего же тебе нельзя.
Медведя Спиридона любили в роще за его доброту и слушали его всегда охотно. Он положил на камень колокольчик. Пригладил на голове волосы. Заговорил :
— Вот тут Еж Иглыч Лису корил за плутни ее, бобер — соседа, волк — зайца, заяц — медведя. А я хочу сразу обо всех говорить. Все мы понемногу виноваты в наших бедах. Об этом и сказка моя.
И медведь Спиридон стал рассказывать:
«Жил в лесу Медведь. Берлога у него была большая-пребольшая. Медведь был добрым, всех пускал к себе: летом от дождя спрятаться, зимой — погреться. И каждый ему за это старался добром отплатить. Увидит, бывало, Волк — косячок у двери покосился. Скажет:
— Поправить надо. Все дверью хлопаем. Одному медведю за всем не углядеть.
Возьмет топор и поправит.
Увидит, бывало, Лиса — занавески на окнах запылились. Скажет:
— Постирать надо. Все содомим. Медведю одному не управиться.
Нальет в корыто воды и постирает.
Увидит, бывало, Заяц — намусорено в берлоге. Скажет:
— Подмести надо. Все сорим. Медведю одному не углядеть за чистотой.
Сбегает к оврагу, веник наломает. Подметет. Чисто в берлоге. Уютно. Хорошо всем.
И сказал как-то Медведь Знаете, подарю-ка я вам берлогу эту. Живите. Я себе другую построю.
И подарил.
И все пошло по-другому. Увидит Волк — косячок у двери покосился. Скажет:
— Починить, что ли.
Но тут же подумает: «А почему это я чинить должен? И Барсук дверью хлопает. Пусть он и чинит».
А Барсук на Енота смотрит, Енот на Крота, и никто не чинит.
Увидит Лиса — занавески запылились на окнах. Скажет:
— Постирать, что ли.
Но тут же подумает: «А почему это я должна стирать их? И Куница пылит. Пусть она и стирает». А Куница смотрит на Белку, Белка на Ласку, и никто не стирает.
Увидит Заяц — намусорено в берлоге. Скажет:
— Подмести, что ли.
Но тут же подумает: «А почему это я должен мести? Суслик тоже содомит. Пусть он и метет». А Суслик смотрит на Хомяка, Хомяк на Хоря, и не метет никто.
И вскоре в берлоге столько всякого мусора накопилось, что и ступить некуда. Углы заплесневели, стены покосились, потолок провис. Поглядел как-то Заяц и сказал: