Пришли к Эмэмкуту и сказали:
— Мы к вам пришли. Вот уж холодно становится, а мы не можем улететь!
— Из-за чего не можете?
— Наше дитя здесь останется, бескрылое оно. Плачет! Возьмите его себе!
Согласился Эмэмкут взять к себе казарочку.
— Возьмем! Когда улетаете?
— Ночью еще до света улетим!
Пришли к казарочке, сказали:
— Завтра к тебе Эмэмкут придет, иди к нему: он тебя будет воспитывать. Может, кто другой придет, так к нему не ходи. Мы завтра улетим. Если и причитать будешь — все равно не вернемся!
Улетели гуси. Казарочка опять запричитала на озере, а озеро уже совсем льдом затянулось. Мерзнет казарочка и причитает:
— Казарка я, казарка бескрылая! Очень мне холодно, очень я мерзну!
— Бедняжечка наша осталась! Мерзнет; холодно ей, — говорит мать.
Очень далеко улетели гуси, но все слышат, как их дитя причитает. И все-таки не вернулись.
Вышла лиса из норы, услышала: кто-то причитает.
— Ого! Кто это? Где это так громко кричат?
Выбежала из норы и подошла к сидящему на озере птенцу.
— Ты что там делаешь? Иди ко мне, моим ребеночком будешь!
А казарочка отвечает:
— Нет, не пойду я к тебе. Ты меня съешь!
— Не съем!
— Нет, съешь!
Рассердилась лиса, стала за казаркой гоняться, схватить хотела. Не могла поймать. Очень устала. Отдохнула, стала озеро пить:
— Сейчас выпью озеро и съем тебя!
Пила, пила, не могла выпить, только живот лопнул. Сразу околела.
Пришел Эмэмкут к озеру, сразу чумашек гусенку в воду бросил.
— Садись сюда, подплывай ко мне!
Уселась казарочка, подплыла к нему. Принес ее Эмэмкут домой, там ее накормили и отогрели.
Начали с того дня думать, как бы ей крылья сделать. А Синаневт хорошей рукодельницей была. Начала плести травяные метелки. Время уже к весне шло. Скоро гуси прилетят, обязательно прилетят. Сделала Синаневт казарочке крылья. Надела она, стала летать. До крыши долетела, дальше не может.
— Как на травяных крыльях летать? Очень высоко и далеко все равно нельзя!
Опять Синаневт села рукодельничать. Другие крылья начала плести.
На улице уже снег таял. Вот и жаворонки прилетели, утки, а крылья все не готовы. Вот наконец сделала Синаневт другие крылья. Надели их на казарочку.
— Ну, теперь лети, встречай родителей!
Полетела казарка. Подлетела к стае гусей, спросила:
— А когда мои родители прилетят?
— Они сзади летят. Завтра только прибудут.
Вернулась домой, очень радуется и говорит:
— Завтра родные прилетят.
Назавтра поднялась казарочка чуть свет. Надела новые крылья-метелки. Полетела на материнский зов. Подлетела к стае, увидела родных, обрадовалась. Не узнали они сначала свое дитя, потом стали спрашивать:
— Как ты жила? Думали мы, ты уже умерла.
Начали гуси думать, как отблагодарить Синаневт и Эмэмкута, какой подарить подарок. Придумали: убили самого жирного гуся. И полетели в Эмэмкутов дом. Дверь открыта была. Подлетели к дому, закричали, затем в дом вошли. Синаневт и Эмэмкут очень обрадовались гостям. Гуси отдали им подарок и сказали:
— Это вам! И казарочку, наше дитя, себе в помощницы возьмите!
А Синаневт и Эмэмкут говорят:
— Не возьмем мы казарочку. Пусть она с вами живет. Она ведь с родными жить хочет.
Полетели гуси. И казарочка с ними полетела.
Летовали тут. Казарочка вместе со всеми жила и теперь еще живет. Весной над нами пролетает.
204. Ангака-сисикэ
Рассказала в 1965 г. Т. Н. Брагина; зап. и пер. И. К. Старкова. Публикуется впервые (см. прим. к № 203).
Гуси на озере летовали. Когда осень наступила, начали в дорогу собираться, а один не может лететь. Собрались все гуси улетать, родители его спрашивают:
— Как ты будешь жить, Ангака-сисикэ, бедняжка, без крыла?
Полетели гуси, остался один Ангака-сисикэ и запел:
— Ангака-сисикэ! Все большие гуси улетают, а я без крыла!
Услышали родители, как он поет, вернулись. Ангака-сисикэ сказал:
— Улетайте, не жалейте меня!
А мать учит его:
— Когда останешься, придет яркая кухлянка, к ней не иди. Светлая кухляночка придет, вот к ней пойди!
Улетели гуси, остался Ангака-сисикэ один на озерке. Пришла лиса и начала звать:
— Иди ко мне, я тебе приют дам!
Гусенок не слушает ее, не идет. Рассердилась лиса, сказала:
— Съем тебя!
А сама ушла. Начало озеро замерзать, боится Ангака-сисикэ: «Придет лиса и съест меня».