Маме было очень обидно, что я не плакала и не скучала. А я уж такая была тогда… Я еще плохо понимала. А только я должно быть скучала по Володе, только иначе, чем мама.
Я вот, например, играла с ним еще долго, уж после того, как он умер. Возьму какие-нибудь игрушки и начну делить. Эти — Володе, а те — мне. И сама с ним разговариваю, и за него говорю, и за себя говорю. И почему-то за него всегда говорила толстым голосом, точно он большой и сердитый.
— Володя, можно в пароход поиграть?
— Нельзя! Не сметь!
— Ну, Володичка, можно немножко, две минуточки…
— Ну, ладно. Только не сломать! Слышишь?
— Слушаю, ваше высокоблагородие!
Сказку про двух мальчиков я ему каждый день рассказывала. И вот странно! Иногда я что-нибудь новое к ней присочиняла и потом сейчас же, будто по-Володиному, сердилась:
— Катька! Как ты смеешь не то выдумывать! Большой мальчик книгу нес, а ты говоришь арбуз. Разве это можно!
— Я, Володичка, больше не буду.
— Ну, то-то же, смотри у меня!
А на следующий раз опять что-нибудь выдумаю, чтобы опять с Володькой поссориться…
И так я долго с ним играла и разговаривала, должно быть целый год. А мама как услышит, сейчас начинает плакать.
У меня подруг никаких не было, я всегда одна была, когда была маленькая. Только вот теперь у меня есть подруги, Соня с Маней.
Ну, теперь то уж мне десять лет через полгода будет!..
2. Про медвежонка
А то был у меня лохматый медвежонок, мяконький, плюшевый, а на лапах белое, замшевое, а глаза из бусинок.
Сколько у меня было игрушек, — а я больше всех любила медвежонка!
Он был смешной смешнущий! Я ему сшила рубашку длинную-предлинную, а мордочку поверну на бок: он и смотрит…
Ему лапу как-нибудь повернешь, — он так и останется. Можно бросить на пол, — он все лапки вверх держит.
Послушный был и меня очень любил. Положишь его спать, — лежит, погладишь, — а он мяконький, шерстка длинная. Звали его Мишкой; за то, что он медвежонок: медвежонки все Мишки. Мой Мишка был самый лучший.
А потом Мишка куда-то пропал. Уж искали его, искали, под кроватью искали, и в саду смотрели, так и не нашли. Я уж думала, не убежал ли он в лес куда-нибудь? Думаю: гадкий Мишка, я тебя так любила, так тебя всегда кормила хорошо, а ты от меня убежал!
Мы жили в деревне, а там за речкой сейчас лес, сначала кустики и деревца, потом сразу елки высокие. Мы ходили за земляникой и за грибами. Только я всегда поганок набирала.
Если Мишка в лес убежал бы, так его другие медведи загрызли бы, потому что они настоящие, а он плюшевый и маленький. И пропал он вместе с рубашечкой. И так мне было жалко Мишку, что я все плакала.
Соня тогда говорит:
— Ты, Катя, не плачь. Твой Мишка не потерялся. У него просто заболела ножка, и он теперь лежит в больнице, а потом опять вернется домой.
Батюшки, я как обрадовалась! Даже нервы сейчас перестали болеть. Написала сейчас Машке письмо: я еще писать не умела по-настоящему, как буквами пишут, а просто писала карандашом разные штучки. Мишка-то, все равно, хорошо понимал. Мы и раньше палочками переписывались. Он в саду сидит, а я в столовой, и все ему телеграммы посылала, а он мне отвечал, конечно, не в самом деле. Хотя он, правда, умный был, рожица у него была умная такая, и глазки из бусинок.
Пишу:
— Милый Мишка! Пожалуйста, напиши мне поскорее, вылечилась ли у тебя ножка. Напиши мне, пожалуйста, когда ты приедешь из больницы. Турочка (у нас собаку звали) тебе кланяется; она очень скучает. Любящая тебя Катя («Катя» я умела буквами писать).
Потом я возьму вырежу ножницами со старого конверта марку и налеплю на письмо. А когда идем с Соней гулять, я потихоньку в почтовый ящик бросала. Ящики-то высокие, а я от Сони отстану, встану на цыпочки и засуну письмецо в ящик.
Потом Соня однажды приходит и говорит:
— Катя, тебе письмо пришло.
Батюшки, как я обрадовалась! Это Соня сама письмо написала, да я-то тогда была маленькая и не понимала. И думала, что и вправду Мишка прислал мне письмо из больницы.
А письмо было на открыточке, и нарисованы были медвежатки, пять медвежаток рядышком. У меня это письмо потерялось, когда мы переезжали на квартиру — так мне его жалко. Это было первое письмо, которое я получила; потом мне три письма Маня писали, когда ездила в Киевскую губернию, а Соня прислала две открытки из-за границы. Соня ведь теперь замужем, не подруга моя Соня, а старшая сестра Соня. Вот это она мне и письмо от Мишки написала. Я потом расскажу, как Соня замуж выходила, — я тоже тогда плакала очень.