-- Почти на месте, -- Надаль натянул поводья, замедлив Ларе.
- В пульперии в центре можно снять место для ночлега и прилично отужинать, -- заметил Реймун. -- Немногим лучше походных условий, но особо шумных можно приструнить.
Пульперией назывался обычный кабак, только на аристократический манер -- благородные опускаться до лексикона простонародья считали ниже своего достоинства. Хотя большинство слов заменить невозможно в силу взаимопонимания лордов с прикреплёнными к землям людьми, часть названий получило свои эквиваленты.
И все эти слова с одинаковым значением должен был наизусть знать каждый аристократ, независимо от положения при царском дворе и количества подвластных земель, деля речь на низкую и высокую. А уж из этого пошло не только принижение прикреплённых как с невысоким уровнем умственного развития, но и в качестве унижения благородного собеседника.
Обычно Сальвер пользовался иной, более благоустроенной тропой, идущей через другую, весьма зажиточную деревню на реке Бидот. Реки Бидот и Юк сходятся вместе много ниже по склону на самой окраине владений Сальверов, а третья река проходит ровно по территории поместья. Но дорога через Приючье немногим сложнее, зато короче в стократ. А Реймун спешил как можно скорее разобраться с позорной семейной тайной, получив все доказательства оговора.
Но чем дольше продолжалось возвращение домой, тем больше Реймун осознавал всю глупость своего скоропалительного решения, но не винил себя в этом. В Приючье он не был уже более шестидесяти лет, а там такая охота замечательная -- много зверья водится. Нельзя без контроля на столь долгий срок оставлять эту деревню, нельзя.
На подступах к деревне всего в десяти-пятнадцати минутах от видневшегося высокого частокола, ограничивающего территорию деревни, редел сосновый бор, шёл крутой склон и обрыв берега. Но Юк текла медленно, на зимнем мелководье из воды торчали острые камни, а река не замерзала никогда.
Надаль замедлил шаг коня, заинтересовавшись странным видением: темноволосая женщина, откинув длинный хвост за спину, скинула на берегу одетую на голое тело тулузу и вошла в воду. С вершины обрыва не было видно её лица, но простое одеяние казалось весьма дешёвым, но не простонародным точно.
Надаль про себя подметил, что она, вероятно, беженка, а Реймун, заметив неизвестную только после её вхождения в воды Юк, назвал её сумасшедшей и продолжил путь.
***
Реймун Сальвер спешился. При пульперии построена небольшая конюшня на случай прибытия путников и на втором этаже размещены ночёвки -- комнаты для гостей с полупосуточной оплатой.
Насколько Сальвер знает, в Приючье только здесь можно найти более-менее достойный приют на ночь или даже на несколько дней. Чтобы выдержать больше, нужно иметь недюжинную выдержку и терпимость к отсутствию большинства благ. Его мать, чутко относящаяся к чистоте, точно бы не выдержала, хотя съездить на охоту с семьёй она собиралась давно. Сестра, скорее всего, упала бы в обморок.
Такая реакция совершенно неудивительна для женщины, не потерявшей из виду Звезды Истины за сумраком бытовых проблем.
Пока Реймун проводил Дуата и Ларе в конюшню, Надаль Пеш позаботился о хозяине пульперии: нужно было накрыть на стол, подготовить комнаты и найти конюха для лошадей. Также следовало позвать старосту с отчётами за каждые бесконтрольные четыре сезона.
Как и предполагал Надаль, деревенька, через которую редко проходят, направляясь в поместье Сальверов, весьма не ухожена. Хорошо, если здешние прикреплённые к землям моются хотя бы раз в месяц, но истинный аристократ способен держать лицо готовое скривиться от отвращения лицо, чтобы не стать причиной конфликта.
Всё-таки бестолковая масса против одного-двух разумных... не завидная судьба ожидает этих самых разумных.
После раздачи всех указаний прошло всего десять минут, как конюх был отправлен, а ужин -- подан. Реймун вернулся излишне хмурым и напряжённым даже для самого себя. О том, что произошло с ним в конюшне можно было только догадываться или просто немножко подождать.
Повесив меховую накидку на стул, Сальвер сел за один стол с Надалем и подозвал уверенно стоящего рядом с хозяином кабака старосту Бруно. В руках у него кипа листов -- отчёты. Лорды принялись за мясной ужин.
- Для кого собирается оброк? -- спросил Реймун, прожевав. -- Притом оброк без пушнины и мяса, который заготавливается для воза в поместье?
-- Для ведьмы, лорд Сальвер, -- честно ответил Бруно.
Пеш чуть не поперхнулся, услышав еретический ответ старосты. Сальвер также считал его весьма адекватным и верным человеком. Раньше. Теперь, видимо, он потерял рассудок. О какой ведьме идёт речь? Какая шарлатанка забрела в такую глушь только ради того, чтобы кормиться за счёт прикреплённых людей?
Сразу вспомнилась та сумасшедшая под крутым обрывом, вошедшая в воды Юка. Такая могла запудрить мозги необразованной массе, показав пару фокусов. В столице таких ведьм и колдунов -- пруд пруди. Пока не вызвана царская стража -- сразу нет никого. И не знаем никаких ведьмовских штучек.
-- Она у нас животинку лечит, -- продолжил Бруно. -- А иногда и человека может. Её наш лекарь Паскау Горта в ученицы взял. Ну не может не ведьма совсем не спать и изредка обедать! И говорит на ведьмовском языке. И пишет не по-нашему.
Ещё долго староста распинался о чудесах, показанных ведьмой, и мистических невероятностях, окружающих её. Чем дольше он говорил, тем больше лорды верили в глупость и беспечность простонародья, потерявшего из виду Звезду Истины. Сон, питание, знания, неизвестный язык, странные буквы -- каждое мгновение, проведённое рядом с этой женщиной, доказывало, что она -- ведьма. И никак иначе.