Когда две старшие сестры услыхали, как счастлива их младшая сестра, и увидели какие она им прислала подарки, то в сердце их закрались зависть и досада.
— Что она смеется что ли над нами, что прислала нам орешек и водицы! — воскликнули они, и сказав это, старшая схватила орешек, бросила его на землю, и раздавила. Из орешка брызнула кровь; оказалось, что в нем находился крохотный ребеночек.
Царь, увидев ее высокомерный поступок и раздавленного ребенка, вскричал:
— Эй, уведите ее отсюда и отрубите ей голову!
И он казнил ее без всякого сожаления.
Другая сестра в то же время вынула пробку из скляночки и вылила из нее всю воду за окно.
В эту минуту под окном проходили дети, тащившие за собою мертвую кошку. Вода брызнула на эту кошку, и что же? Она ожила, вскочила и убежала.
— Ах ты несчастная! — воскликнул принц, видевший все происшедшее. — Ты отняла жизнь наших детей!
И он так рассердился, что задушил ее.
Отец заплакал и пошел к младшей дочери, чтобы рассказать ей о происшедших несчастьях.
Вечером, когда Царь-Солнце вернулся домой, то царица по обыкновению спросила его:
— Ваше Величество, что вы видели во время вашего обеда?
— Я видел, как отрубили голову одной царице и задушили одну принцессу, но они это заслужили.
— Ах, Ваше Величество, то были мои сестры! Но ведь вы можете оживить их. Не откажите мне в такой милости.
— Посмотрим! — ответил Царь-Солнце.
На следующий день, как только он дошел до того места, где была похоронена королева, то постучал в землю и сказал:
Тогда из-под земли раздался голос:
— Ну, так и оставайся же там навсегда, злая женщина, — сказал Царь-Солнце и продолжил свой путь.
Дойдя до того места, где была похоронена принцесса, он опять постучал в землю и сказал:
Но из-под земли снова послышался голос:
— Ну, так и оставайся же там навсегда, злая женщина! — сказал Царь-Солнце и спокойно продолжал свой путь.
Так две злые сестры и были съедены червями.
Черное яйцо
ила-была старая-престарая старушка. Она каждый день ходила собирать милостыню, и все, что ей давали, разделяла на две равные части: половину брала себе, а половину отдавала своей курице.
Каждое утро, как раз на заре, курица начинала кудахтать: это значило, что она снесла яйцо. Старуха продавала это яйцо за две копейки и покупала на эти деньги хлеба. После этого она и отправлялась просить милостыню.
Но вот настал голодный год. Однажды наша старуха вернулась домой с пустой сумкою.
— Ах, моя милая курочка! — сказала она печально. — Сегодня мы с тобой останемся с пустыми желудками.
На следующий день, как раз на заре, курица начала кудахтать. Но вместо одного яйца, она снесла на этот раз целых два — одно белое и одно черное.
Старуха пошла продавать их, и сейчас же продала белое, но никто не захотел купить черное.
— Милая моя курочка! Никто не хочет купить черного яйца, — грустно сказала старуха, вернувшись домой.
— Не тужи понапрасну, а снеси его царю.
Старуха послушалась и отнесла яйцо к царю.
— Сколько же ты за него хочешь?
— Давайте мне столько, сколько велит вам ваше доброе сердце.
— Дайте ей червонец! — милостиво сказал царь.
Как раз в тот же день, как царь купил черное яйцо, царица только что посадила курицу на яйца; она взяла черное яйцо и подложила его под ту же курицу. Но наседка не высидела этого яйца.
Царь велел позвать старуху и сердито сказал ей:
— Твое яйцо, видно, было не свежее. И почему же не вышло из него цыпленка?
— Потому что нужно, чтобы его высидела царица, — ответила на это старуха.
Это было очень странно.
Но царице показалось это очень забавным, и она, не долго думая, сказала:
— Ну, так и быть, я его высижу.
И, взяв яйцо, она положила его к себе за пазуху. Ровно через двадцать два дня она почувствовала, что скорлупа лопнула, и увидела, что из нее вылупился прекрасный белый цыпленок.
— Ваше Величество! Ваше Величество! Дайте мне супу с вином.
— Петушок ты или курица? — спросила у него царица.
— Я петушок, Ваше Величество!
— Ну так пропой.
— Кукареку! — пропел цыпленок.
Значит это действительно был петушок, и через несколько дней он стал забавою всего двора. Он вырастал и становился более дерзким: за столом он клевал из тарелки царя и царицы и, как ни в чем не бывало, рылся ногами в тарелках министров, а те, конечно, не осмеливались прогнать его из уважения к царю и царице.
Однажды царица сделала себе чудное платье, стоившее целый мешок денег.
Но прежде чем она успела его обновить, на него вскочил петушок и запачкал его.
Царица вышла из себя.
— Пачкун петушишко! — закричала она сердито. — Я с тобою покончу! И она велела позвать к себе повара и, когда он явился, приказала ему тотчас же зарезать петушка и сварить из него хороший бульон.
Цыпленка взяли на кухню, зарезали его, ощипали и начали варить из него бульон. Но как только вода в кастрюле начала закипать, оттуда вдруг послышалось «кукареку».
И петушок выскочил из нее, как ни в чем не бывало, точно его и не думали резать, общипывать и варить. Повар бегом бросился к царевне.
— Ваше Величество! Ведь цыпленок-то воскрес!
Это было так удивительно, что петушок прослыл настоящим чудом.
Однажды Его Величество должен был написать важное письмо другому царю. Царь приготовил бумагу, перо и чернильницу, написал письмо и оставил его на столе, чтобы дать высохнуть чернилам.
Вдруг, наш петушок вскочил на стол и перепачкал письмо как раз на том месте, где была царская подпись.
— Пачкун петушишко! — гневно крикнул царь. — На этот раз тебе прощаю.
Царь снова написал письмо и оставил его на столе, чтобы дать ему высохнуть. Но и на этот раз петушок опять вскочил на стол и снова запачкал письмо и как раз на том месте, где была царская подпись.
Царь окончательно вышел из терпения.
— Пачкун петушишко! Ну теперь я с тобой покончу! — сказал он и тотчас же велел позвать к себе повара.
— Зажарьте мне этого петуха к обеду.
Петушка отнесли на кухню, зарезали, ощипали и изжарили на вертеле. Когда настал час обеда и повар подал его на стол, то Его Величество сам начал его разделять: кому дал крылышко, кому ножку, кому немножко грудки, кому хвостик, а себе оставил шейку и головку с гребешком и с баками.
Но едва только царь успел доесть последний кусок петушиной головки, как из глубины его желудка послышался крик: «кукареку»! Все были поражены, как громом.