Тотчас же послали за придворными докторами, и те объявили, что нельзя иначе достать петушка, как посредством операции.
— Позовите ко мне старуху! — сказал царь.
Случилось, что как раз в это время старуха пришла ко дворцу просить милостыню. Слуги подхватили ее и тотчас же привели к царю.
— Проклятая ведьма! Верно ты заколдовала это яйцо? Я велел изжарить вылупившегося из него петушка и съел его головку, а он ожил и поет у меня в желудке. Если ты не освободишь меня от него, то знай, что я тотчас же велю тебя казнить.
— Ваше Величество! — ответила испуганная старуха. — Дайте мне только один день сроку.
Царь на это согласился, и отпущенная на волю старуха бегом побежала домой.
— Ах, моя курочка! — сказала она своей любимице, — меня сегодня потребовали к царю, и Его Величество сказал мне, что съел голову того петушка, что вылупился из твоего черного яйца, но что теперь петушок ожил и поет в его желудке. Кроме того царь объявил мне, что велит казнить меня, если я тотчас же не освобожу его от петушка.
— Это не беда, хозяюшка. Возьми завтра немного крошек, ступай к царю и покличь: «цып! цып! цып!», услыхав твой голос, петушок сейчас же выскочит из царя.
Так и случилось.
Все это было так странно, что петушок прославился еще более, но после этого начал вести себя еще хуже.
Однажды утром, еще до зари, он вдруг запел:
— Кукареку! Ваше Величество, мне одному скучно, я хочу чтобы у меня была подружка курочка!
— Пусть ему принесут курицу! — сказал царь.
Но на следующий день, еще до зари, петушок опять запел:
— Кукареку! Ваше Величество, я хочу, чтобы у меня была еще другая подружка курочка!
— Принесите ему еще курицу! — сказал царь.
Потом однажды утром еще до зари, петушок снова запел:
— Кукареку! Я хочу золотые шпоры!
— Пусть ему дадут золотые шпоры! — сказал царь.
Между тем наш петушок уже вырос и стал красивым взрослым петухом, так что, когда ему надели золотые шпоры, он начал гордо расхаживать по комнатам дворца. Но не прошло и несколько месяцев, как однажды, еще до солнечного восхода, он снова запел:
— Кукареку! Ваше Величество, я хочу золотой гребешок!
— Ну, пусть сделают ему золотой гребешок!
А однажды утром, еще до зари, он снова запел:
— Кукареку! Ваше Величество, я хочу полцарства!
Царь окончательно вышел из терпения.
— Уберите долой с глаз моих этого дерзкого петушонка!
Но что было делать с петушком?
Убивать его было бесполезно, он всегда воскресал.
Царь был в отчаянии и совершенно не знал, что ему делать: наконец он надумал послать за старухой.
— Если ты не избавишь меня от петуха, то я велю отрубить тебе голову! — сказал ей царь.
— Ваше Величество! — опять отвечала ему старуха. — Дайте мне только один день сроку.
Царь согласился на это и отпустил старуху, а она поскорее побежала домой.
— Ах, милая моя курочка! — воскликнула она, вернувшись домой. — Что мне делать? Царь снова призывал меня к себе и объявил мне, что если я не избавлю его от петуха, то он велит отрубить мне голову.
— Ответь ему: «Ваше Величество! У вас ведь нет детей, так усыновите петуха, тогда он успокоится».
Царю не оставалось ничего другого, как усыновить петуха. Но и это не особенно помогло, потому что, хотя петух успокоился и перестал поминутно требовать то одного, то другого, но царский дворец был настоящим курятником.
Наконец царь не выдержал и снова велел призвать старуху.
— Послушай, старая ведьма! Если ты завтра же не уничтожишь петуха со всеми его курами, то заплатишь мне за это своею головою.
— Ваше Величество! Тут нужно обратиться к волшебнице Фата-Моргане.
Царь послал за Фата-Морганой, но она велела ему ответить так:
— Кто хочет, чтобы его желание было исполнено, тот приходит сам, а кто ничего не хочет добиться, тот посылает других.
Делать нечего, царь должен был сам отправиться к Фата-Моргане.
— Ваше Величество! — сказала ему волшебница, когда он объяснил в чем дело. — До тех пор, пока этот петух не станет таким же человеком, как вы, не ищите покоя.
— Ну что же я должен сделать, чтобы он стал человеком? — спросил ее царь.
— Вот вам три сорта зерен. Вспашите собственными руками три борозды и посейте эти зерна, не смешивая их. Соберите колосья с каждого сорта и выберите из них зерна, потом рассыпьте по земле первый сорт зерен и скажите: «цып, цып, цыпушки, — кто хочет, тот склюет эти зернышки». Куры сейчас же начнут клевать их. А когда не останется ни одного зерна, то рассыпьте на землю второй сорт зерен и опять скажите: «цып, цыпушки, — кто хочет, тот склюет эти зернышки»… И когда не останется ни одного зернышка, рассыпьте третий сорт зерен и скажите снова: «цып, цып, цыпушки, — кто хочет, тот склюет эти зернышки» — и вы увидите, что будет.
Царь поблагодарил волшебницу и отправился обратно во дворец, затем в точности исполнил совет Фата-Морганы. Когда он рассыпал первый сорт зерен по земле и сказал: «цып, цып, цыпушки — кто хочет, тот склюет эти зернышки», — куры бросились клевать их и половина кур околела. Царь рассыпал второй сорт зерен и опять сказал: «цып, цып, цыпушки кто хочет, тот склюет эти зернышки», остальные куры бросились клевать их, и не осталось в живых ни одной курицы. Царь рассыпал последние зерна и сказал: «цып, цып, цыпушки — кто хочет, тот склюет эти зернышки». Петух, который только один оставался в живых, начал клевать их, но едва только он проглотил последнее зерно, как, вдруг, весь вытянулся, стал длинный-предлинный, крикнул в последний раз «кукареку», стряхнул с себя перья и превратился в прекрасного, высокого и стройного юношу. От петуха у него остались только одни петушьи шпоры да гребень. Царь был очень доволен и тотчас же объявил народу, что, не имея детей, он решил, что с этих пор юноша этот будет считаться царевичем.
— Да здравствует царевич! — воскликнул народ, но все же втихомолку все ворчали сквозь зубы:
— Ну, мы еще увидим, что-то будет: кто родится петухом, тот должен, во что бы то ни стало, петь по-петушьи.
С тех пор прошло уже несколько месяцев, и в царском дворце все шло очень хорошо. Только вдруг царевич стал что-то грустен, и ни с кем ни о чем не говорил.
— Что с вами, сын мой?
— Ничего, Ваше Величество! — грустно ответил царевич.
Ему было очень совестно, и он ни за что не хотел в этом сознаться, но ему страшно хотелось пропеть «кукареку».
Призвали царских врачей, но они ничего не понимали в болезни царевича.
— Может быть, царевич желает жениться? — спрашивали они.
— Нет, я вовсе не хочу жениться, — ответил он.
— Чего же вы желаете, сын мой? — спросил царь.
— Я бы хотел пропеть «кукареку».
Нечего делать, нужно было ему позволить это, и царевич отвел душу, целый день прокричав «кукареку».
После этого ему отрезали гребешок, и он не имел более желания петь петухом. Но все же народ ворчал сквозь зубы:
— Посмотрим, кто родится от курицы, тот непременно должен рыться в навозе.
Прошло еще несколько месяцев, и царевич, вдруг снова сделался скучен.
Что с вами, сын мой? — спросил его царь.
— Ничего, Ваше Величество.
Опять позвали докторов, но они снова никак не могли понять в чем дело.