Отвечает юноша:
- Должен я, дедушка, двух удавов убить: царя и царицу. Может, посоветуешь, как лучше это сделать?
Закивал старик головой и отвечает:
- Чем могу - помогу. Только смело вперед иди!
Сказал так старик и исчез. Подивился юноша, но тут его опять сон сморил. Проснулся, смотрит: старуха перед ним - лицо черное, рот клювоострый.
Спрашивает юноша:
- А ты кто, бабушка?
- Неужто не признал? Ворона я черная, та, что на старой сосне гнездится, старая ваша соседка. Скажи, чем тебе помочь?
Отвечает юноша:
- Бабушка-ворона! Должен я двух удавов убить, царя и царицу. Посоветуй, как это лучше сделать?
Закивала старая головой и отвечает:
- Храбрый юноша, чем могу - помогу. Только смело иди вперед, ни о чем не тревожься!
Сказала так старуха и исчезла. А Лю Юн-цзюня опять сон сморил. Проснулся он в третий раз, смотрит: парень перед ним, зеленый весь, длинный да тонкий. Говорит парень:
- Неужто не признал меня? Я - лоза тысячелетняя, та, что на северной горе растет. Убьешь удавов - доброе дело сделаешь. Кто в горах живет, все рады будут, а я чем могу - помогу. Только смело вперед иди! Непременно победишь!
Сказал так парень и исчез.
Только хотел Юн-цзюнь опять глаза закрыть, вдруг слышит - осла кто-то погоняет:
- А ну пошел, пошел!
Поглядел юноша, а это мальчонка годков эдак четырех, а может, пяти на ослике едет. Белый такой да толстый, в руках красный мешочек держит. Брови вразлет, глаза веселые, Лю Юн-цзюню рукой машет и говорит приветливо:
- Старший брат, здравствуй! Старший брат, здравствуй!
После стукнул осла ногами по заду. Помчался осел вперед, полетел. Бежит и кричит: «Э, э!» Подбежал к Лю Юн-цзюню, остановился. Поднялся юноша, легонько двумя руками взял мальчика, с осла снял и спрашивает:
- Ты кто, братец?
Отвечает мальчик:
- Я - сокровище, в горах спрятанное.
Спрашивает юноша:
- Что за сокровище такое?
Отвечает мальчик:
- Я - корень жэньшэня. Десять тысяч лет мне. А стерегут меня цари-удавы с красной осыпи. Вызволи меня скорее, добрый юноша!
Говорит юноша:
- Не тревожься, братец! Потерпи малость! Должен я тех удавов убить.
Спрашивает мальчик:
- А знаешь, как они свирепы? За день два десятка кабанов да десяток тигров проглотят, сайгаками да оленями заедят. Глаза выпучат - каждый больше блюда будет, язык высунут - он длиннее целой штуки холста. Как же ты один их одолеешь?
Запечалился тут юноша и спрашивает:
- Что же мне делать, братец, посоветуй!
Отвечает мальчик:
- Не бойся, старший брат, не печалься! Знаю я способ, как царей-удавов убить!
Захлопал мальчик в ладоши и запел:
Чтоб убить царей-удавов,
Надо праздника дождаться.
А дождешься - ровно в полдень
Ядом стрелы напои!
Спел мальчик песенку, похлопал себя по животу и вместе с осликом пропал из глаз.
Опомнился тут Лю Юн-цзюнь, поскреб в затылке, смотрит: Полярная звезда в небе ярко блестит, значит, время за полночь. Побежал скорее домой.
С той поры твердо поверил юноша, что одолеет царей-удавов. Еще усерднее стал тренироваться, вскорости мог двумя стрелами разом сто из ста выбивать.
Идет время, уже недолго до Праздника дракона. Тревожатся цари-удавы: не одну тысячу лет лежат они на красной осыпи, в кольцо свернувшись, а тут вдруг лисица им доложила: выучился Лю Юн-цзюнь стрелять, искуснее некуда, скоро в горы явится мстить вам. А удавы в четыре глаза старый жэньшэнь берегут, как бы кто из людей его не похитил.
Услыхали цари-удавы, что сказала лисица, разъярились, стали изо ртов черный дым выпускать, всю гору дымом укрыли, ну прямо колпак на нее надели - ничего не разглядишь. После стали удавы огонь из пасти изрыгать, чтоб все дотла сжечь, что на горе есть. Запечалились тут старые деревья, боятся, как бы дети их и внуки в страшном огне не сгорели. Волки, гады, тигры да барсы в норы со страху попрятались. Ястребы, и те не летают над красной осыпью, не хотят в ядовитой пасти умереть.
Злобствует царь-удав, разное волшебство в ход пускает. Ветер бешеный наслал, гром громыхает, молнии сверкают, того и гляди небо обрушится, земля расколется. Мало ему, так отравил еще ядом все горные реки - кто воды напьется, вмиг умрет.
Не испугался Лю Юн-цзюнь. Как ни отговаривала его мать, как ни удерживала - все напрасно. В первый день пятой луны повесил на спину котомку с едой, вскочил на коня, в горы поехал. Едет, едет, притомился, есть захотел, да и конь голодный, идти не может. Слез юноша с коня, речушку отыскал, воды пригоршню зачерпнул, хотел напиться, вдруг слышит - ворона кричит:
- Кар-кар! В воде яд, не пей!
Выплеснул юноша поскорей воду, а во рту сухо, аж горит. Вдруг откуда ни возьмись лягушка:
- Ква-ква, ква-ква! Беги до каменной плиты, коли напиться хочешь, вода там чистая, вода там вкусная!
Скачет лягушка впереди, Юн-цзюнь следом за ней бежит. Пришли они вскорости к большому плоскому камню. Юноша себя от жажды не помнит, быстро камень в сторону сдвинул, а оттуда чистая родниковая вода бьет. Зачерпнул юноша пригоршню, напился, будто заново на свет народился. Силы в нем прибавилось, поел он, коня накормил да напоил, передохнул малость.
Тут темнеть стало. Хотел было Лю Юн-цзюнь место себе для ночлега отыскать, вдруг смотрит: пещера каменная, в пещере кровать, из веток плетенная. Обрадовался юноша, вошел, а птичка малая банчуйняо кричит с дерева, надрывается:
- Цюй бу дэ, цюй бу дэ, не ходи, не ходи! Там гнездо змеиное.
Выскочил юноша из пещеры, смотрит: кровать плетеная вся рассыпалась, красные языки из нее повысовывались. Да как много! Оказывается, кровать не из веток - из змей сплетена была. Ждали они, пока юноша ляжет, чтоб до смерти его изжалить, да спасла его птаха малая банчуйняо. Вскочил Юн-цзюнь на коня, другое место для ночлега искать отправился.
Едет, едет, смотрит - ствол старого дерева впереди. Диковинным он юноше показался. Голый-преголый, ни веточки на нем, ни листика, а где ствол надвое делится - доска поперек лежит. Вот бы, думает юноша, на нее улечься спать, куда как спокойно. Только хотел он коня привязать, наверх залезть, вдруг слышит - сорока стрекочет:
- Чак-чак-чак, наверх не лезь! Чак-чак-чак! В старом дереве ждет смерть! Чак-чак-чак!
Смекнул тут Лю Юн-цзюнь, в чем дело. Быстро от дерева отбежал. Закачалось вдруг дерево, вместе с доской исчезло, оказалось - не дерево это вовсе, а удав. Ствол - его тело, развилка на стволе - пасть разинутая, доска на развилке - язык огромный. Улегся бы юноша спать на доску, проскочил бы прямо удаву в пасть.
Подумать и то страшно! Хлестнул Лю Юн-цзюнь коня, прочь помчался, удав - за ним. Натянул юноша тетиву. стрелу пустил, насмерть поразил удава. Колотится у юноши сердце, сразу смекнул, что это царь змеиный удава на него наслал. Убил юноша удава, вперед скачет, не обернется - место для ночлега ищет. Смотрит: дом впереди, ворота широко распахнуты, в доме темным-темно. У дверей с каждой стороны по окошку, в окошках фонари ярко-красные. Думает юноша: откуда в этих горах глухих дому взяться, коли человеческая нога здесь никогда не ступала? Опять небось царь Змеиный ловушку приготовил. Хлестнул коня, прочь поскакал.
Уж до того наездился Лю Юн-цзюнь, что и сам он и конь того и гляди от усталости свалятся, а так и не нашел, где бы переночевать можно было. Загрустил юноша, вдруг откуда ни возьмись олененок встал перед конем, шею вытянул, уши навострил, веселый такой, как закричит:
- Цю-цю-цю, цю-цю-цю! Не печалься, есть ночлег, цю-цю-цю, есть ночлег!
Бежит олененок впереди, Лю Юн-цзюнь коня погоняет, за ним следом едет. Вскорости к горному склону подъехали, под горой речка широкая течет, у берега отмель песчаная чистая. Прибежал олененок к речке, песок с копыт отряхнул, говорит:
- Не печалься, не тревожься, ляг да спи! Не печалься, не тревожься, ляг да спи!
Слез юноша с коня, на песок лег и вмиг уснул. Так притомился, что и не слышит ничего. Долго спал, а как проснулся, смотрит: лежит он на спине у огромной рыбины. Она его на самую середину реки вывезла и против течения плывет. Испугался юноша, хотел лук да стрелы приладить, спрашивает: