Фатима недоуменно взглянула на него, потому что не могла понять, о чём он говорит, но султан подошел к ним и сказал:
— Отныне ты мой сын. Не уходи, человек не должен стыдиться брать то, что дается ему по воле случая, заведомо зная, что он должен был бы при необходимости добиваться этого силой и упорством. Теперь же пойдем со мной во дворец, нехорошо, что мы так долго радуемся в одиночестве. У Фатимы есть мать.
ТЕОДОР ШТОРМ
ГАНС-МЕДВЕДЬ
Много-много лет назад среди векового соснового бора жил бедный угольщик со своей женой; недавно у них родился ребенок, здоровенький мальчик, они назвали его Гансом. Мальчик был настоящий крепыш, в самом младенчестве он уже очень удивил своих родителей, выказав необычайную силу; однажды ему дали трех щеночков поиграть, а он их затискал до смерти.
Родители побранили его за такую проделку, но в душе радовались его чудесной силе и уже заранее мечтали, какой богатырь у них вырастет. Однако недолго им оставалось радоваться; сейчас я тебе расскажу, что было дальше.
В том лесу жила большая медведица с двумя медвежатами, да как-то раз попались они охотникам, и осталась медведица одна; от такого горя медведица никак не могла утешиться, день и ночь она бродила по лесу и ревела от тоски. И вот однажды медведица набрела на домик угольщика, а перед домом играл на травке маленький Ганс.
Увидела медведица малыша, вспомнились ей родные детушки, как живые, и захотела она тогда отомстить злым людям, которые их отняли; она бросилась на маленького Ганса, чтобы съесть. А Ганс не испугался, выдернул с корнями молодое деревцо и начал храбро отбиваться. Подивилась медведица его силе и храбрости. «Дай-ка, — думает, — утащу мальчонку к себе в берлогу, вспою его своим молоком, он станет сильным, как медведь, и будет мне вместо моих медвежатушек на старости лет кормилец и защитник». Сказано — сделано; старая медведица осторожно взяла Ганса передними лапами и, как он ни кричал и ни брыкался, уволокла его к себе в чащу.
Придя в берлогу, она уложила приемыша на мягкую постельку, которую приготовила для родимых детушек, распушила подстилку, и под её ласковое ворчание Ганс успокоился, усталость сморила его, и он заснул.
Утром он открыл глаза, а медведица уже тут как тут, сидит рядом и протягивает ему в лапах горсть свежей лесной земляники, которую успела набрать спозаранку; накормив мальчика, она дала ему попить своего молока; подкрепившись, маленький Ганс повеселел и стал играть с медведицей, хлопать её ладошкой и трепать за кудлатую шерсть, радуя свою кормилицу.
Поиграв с мальчиком, медведица снова отправилась в лес, но, перед тем как уйти, завалила вход в берлогу громадным камнем, и Гансу волей-неволей пришлось просидеть взаперти до её возвращения.
С тех пор так и повелось; утром медведица уходила и возвращалась в полдень; она всегда приносила своему питомцу гостинец — то ягодку, то красивый цветок; поиграв с мальчиком, она опять уходила и до самого вечера бродила по лесу, однако же, как назло, ни разу не забыла привалить камень к отверстию пещеры.
Время шло, и Ганс подрастал и набирался сил, медвежье молоко шло ему впрок; с каждым днем его всё сильней брала досада на большой камень, который загораживал ему дорогу в зеленый лес, и вот однажды, когда медведица уплелась в чащу, чтобы раздобыть себе на завтрак сладкого меду или изловить жирного зайчишку, Ганс изо всей силы уперся плечом в камень, но сколько ни пыжился и ни кряхтел от натуги, камень почти не сдвинулся; воротилась медведица и увидала, что камень лежит не на месте; она сердито посмотрела на Ганса и в следующий раз, перед тем как уйти, навалила перед входом побольше камней. Видит Ганс — делать нечего! Пришлось ему набраться терпения, потому что сдвинуть камни он всё равно бы не смог, а кроме того, он побаивался, как бы медведица не разозлилась, если во второй раз увидит, что он вместо благодарности за её заботу хотел от неё сбежать. Потом он ещё подрос и почувствовал наконец, что теперь у него достанет силы раскидать все камни; и он не захотел больше сидеть взаперти. Дождавшись, когда медведица ушла после обеда в лес, он уперся в камень, поднатужился… И какова же была его радость, когда камни — трах-тарарах! — рассыпались в разные стороны. Наконец-то сбылась мечта Ганса-он выбрался на волю, и перед ним раскрылся зеленый божий мир, вокруг шумели вершинами высокие деревья, а над головой заливались звонкими трелями веселые птички; на душе у Ганса было бы радостно и легко, кабы не страх, что его поймает медведица и снова засадит в берлогу.