А он и в самом деле сумел подкатиться прямо к стопке Чистой Бумаги.
— А дальше? Как теперь? — зашелестели Листы.
— Вот если б кто-нибудь смог касаться моих клавишей, — в задумчивости произнесла Самая-самая.
— А мы! Мы можем! Мы попробуем! И будем прыгать по буквам! Мы самые прыгучие, — затрещали радостно Ручки.
Они дружно выпрыгнули из Стакана и подкатились к Самой-самой.
— А что теперь? Болтушки! Но всё же постарайтесь допрыгнуть вначале до буквы «М».
— Я подтолкну их, — предложил Мыльный Пузырь.
— Но ведь ты сразу погибнешь, лопнешь, как только коснешься острого конца одной из них, — сказала Самая-самая, — тогда уж старайся дотрагиваться только до тупых концов.
— Конечно, я постараюсь. А если нет, то я готов погибнуть ради вашего спасения! — торжественно пропищал Мыльный Пузырь, если только писк может быть торжественным. Но все восприняли это именно так.
— Я лопну и тогда от меня останется не мутная капля? А… что?
— А то, что мы никогда не забудем тебя! — хором ответили все.
— А Лучезарной расскажете? — спросил Мыльный Пузырь.
— Да я первый расскажу — какой ты не просто сияющий красавец, но очень, очень, очень смелый и умный спаситель! Герой! — пообещал Хрустальный Стакан.
— Герой! Герой! — закричали Близняшки. — Давай, скорее поднимай нас!
С огромным трудом, после множества попыток, при подбадривании и поддержке всех Мыльный Пузырь приспособился-таки подталкивать то одну, то другую из Близняшек к клавишам. Очень трудная работа. Ведь надо было ещё правильно нажимать одну букву за другой.
И только к вечеру, когда совсем стемнело, появились, наконец, на бумаге, заправленной в Самую-самую слова: «МНЕНУ ЖНАТ ОЛКОС ЛАВА». И Мыльный Пузырь — наш герой — умудрился остаться целёхоньким. Вот только — совсем обессиленный — не смог помочь Ручкам и Карандашу снова оказаться в Хрустальном Стакане.
Теперь всем осталось только ждать и надеяться почти на чудо.
— Что-то будет? Чем, чем, чем всё закончится! — не умолкали Ручки. — Неужели мы старались зря?
— А ведь герой… — начала было Самая-самая.
Но в этот момент на пороге кабинета появились Писатель с Красоткой. Включили Лучезарную и… сразу заметили сверкающий Мыльный Пузырь.
— Хорошая примета, любимый, — хихикнула Красотка, — нас приветствует почти воздушный шарик. А я-то думала, что ещё одна, всего одна совсем малюсенькая капля и… и… и чашка моего терпения выльется.
— Не чашка, а чаша, — грустно поправил её Писатель, — и не выльется, а переполнится. Но, я думаю, этой капле тут неоткуда взяться.
В задумчивости он собрал Ручки и Карандаш, поставил их в Хрустальный Стакан, взглянул на Пишущую Машинку и замер… А когда понял смысл напечатанного, пристально посмотрел на Красотку, на Машинку, снова вопросительно — на Красотку.
Красотка уставилась на Лист Бумаги и, как только прочла и поняла, вскрикнула гневно:
— Так ты подслушивал меня?
— А разве такое могла сказать ты? — изумился Писатель.
Тут-то и подпрыгнул Мыльный Пузырь к самым глазам Красотки: — Прощайте, друзья! Не забывайте обо мне! — и… лопнул.
Может быть ему не надо было торопиться и всё решилось бы без его самопожертвования, но — что случилось, то случилось.
Красотка взвизгнула, зажала рукой глаз и с криком: «Я всё тут ненавижу!» — выскочила вон.
К великой радости всех — Писатель не побежал за ней следом. Он лишь хмыкнул себе под нос и, как всем показалось, в очень хорошем настроении уселся в любимое Кресло за любимую Пишущую Машинку, погладил пальцем буквы на листе, осмотрел всё, что стояло и лежало на любимом Письменном Столе и расхохотался. Первый раз за все годы он хохотал так самозабвенно и долго.
— Ну, вот мы все снова вместе, — сказал Хозяин, успокоившись, — обещаю, что теперь никто и никогда не разлучит нас. И если рано или поздно появится здесь Компьютер, я размещу вас на специальных полках.
А когда он ушел из кабинета, забыв выключить Лучезарную или нарочно оставив её включенной, — сколько разговоров было о Мыльном Пузыре.
— За свою такую короткую-короткую жизнь этот сверкающий красавец смог сделать нас всех счастливыми, — сказала Лучезарная, — и мы всегда будем помнить об этом.
Она ласково взглянула на Хрустальный Стакан.
— Может быть, любимая так смотрит на меня совсем не потому, что я напоминаю ей нашего героя, — утешал себя Стакан. И был, скорее всего, прав.
А через некоторое время Писатель написал обо всем случившемся сказку.