Сказал — и ушёл.
День проходит, другой проходит, на третий глядят братья на рыбу, что им пёстренький принёс, — а одна рыбина без головы, другая без хвоста. Схватили они всю целую рыбу в охапку да бросились, куда безголовая хвостом показывает. Бегут, бегут, глядь — пингвин на бугре стоит, по сторонам глядит, а под бугром дыра — не дыра, а вроде пещерка ледовая. Легли на лёд да за льдинку спрятались, чтобы не видно их было пингвину.
Тот брат, что погорячее, хвать — а молотка-то скального нету! И правильно — он с вещами под бугром лежит. А спокойный брат и говорит:
— Не торопись, тут хитростью брать надо. Я пингвина от пещерки уведу, потом обратно приведу, а ты тем временем вещи забери.
Сказал, из-за льдинки вышел да на бугор идёт, значит, вразвалочку. Идёт — и говорит пингвину:
— Не понимаю, как ты на месте можешь стоять. Мы вот который день пляшем, чтобы не замёрзнуть, и плясать-то уже не помогает, вишь — я и гулять начал, чтобы согреться.
Отвечает ему пингвин:
— Жиру у меня много, вот и тепло мне.
Спокойный брат ему:
— А я тогда другого не понимаю — как вы нырять можете? Коли жиру много, так всплывать сразу должны.
Пингвин спрашивает:
— Тебе зачем?
Отвечает ему спокойный брат:
— Нам самый большой пингвин сказал: пёстренький нам рыбу будет носить, пока ловить не научимся. Вот брат-то мой кушает, я свою долю рыбы взял да учиться пошёл. Дай, думаю, покидаю рыбу в воду, может, обратно ловчее поймать её будет, коли один раз уже поймана. Только мне учитель нужен хороший. Ты вряд ли сгодишься — вот, отчего вы не всплываете, и то объяснить не можешь, чего ж с тебя взять? Только и можешь столбом стоять. Пойду я, пожалуй. Не помощник ты мне в выполнении воли самого большого пингвина.
И уходит будто бы. А пингвин ему вслед кричит:
— Эй, зря ты меня обижаешь. Коли самый большой пингвин сказал, научу тебя, так и быть. Я ведь надзирателем за ловлей был, больше других в этом деле смыслю.
Спокойный брат идёт, не останавливаясь, да молвит, не оборачиваясь:
— Ну, научи, коль можешь.
Пингвин с места сорвался, догнал спокойного брата. Смотрит горячий брат — скрылись они двое за льдиной. Подошёл он к пещерке, достал вещи да снова за льдинкой своей спрятался.
А спокойный брат тем временем заводит пингвина за льдину и вдруг хлоп себя по лбу, будто спохватился о чём:
— Слушай, — говорит, — у меня ведь жира нету! Не учитель ты мне рыбу ловить; ежели я, как ты, нырять буду, камнем на дно пойду. Надо мне по другому, как люди ловят. Не держи зла — глупый я, а на дураков не обижаются. На вот, рыбу мою возьми, да разойдёмся миром.
Бросает рыбу на лёд и уходит.
Пока пингвин рыбу за рыбой на бугор таскал, братья уж вернулись туда, где ночи коротали. Вернулись — и по второй рыбе, куда она, бесхвостая, головой кажет, пошли.
Долго ли, коротко ли, дошли братья прямиком до вездехода, и никакой погони за ними не было. Завели вездеход, включили рацию, вызвали корабль да поехали себе туда, где на сушу антарктическую высаживались. Доехали, сели на корабль да в каюту спать пошли, а корабль домой их повёз.
День спят, два спят, на третий просыпаются сами не свои, будто и не они это вовсе. Глядь — сидит у них в каюте человек в белом, на лице повязка, на руках перчатки, сам худой-худой, бледный, почти зелёный, будто болеет чем.
Говорит им человек:
— Все на корабле умерли, остались только вы да я, да и я помру скоро. Отчего вас зараза не взяла, мне неведомо. Кабы не спали вы, может, успел бы то изведать. Успел я только найти, откуда она взялась. А взялась она, — спокойному брату говорит, — из кармана твоего, а в кармане был ноготь, не твой ноготь, не брата твоего, а непонятно чей. Где ты его взял?
Спокойный брат молвит:
— Дурачок меня в пещере царапал — от него, должно быть, и осталось.
А горячий ему:
— Говорил нам отец: никакую часть тела у того, кто сталактит охраняет, не отнимать да с собой не брать. Мы, вроде, не отнимали, да взяли. Половину наказа отцовского, стало быть, не выполнили.
Человек в белом им говорит:
— Ноготь я в ящик спрятал, отчёт на большую землю послал, а корабль этот огнём сожгут. А прежде пришлют за вами вертолёт, спустят с него два инкубатора, полезайте туда и ящик с ногтём возьмите. Иначе и вас огнём сжечь придётся. Коли изучит тот ноготь главный лекарь всей земли, коли поймёт он, как с его силой заразной сладить можно, то выпустят вас из инкубаторов. Иначе век вам в них вековать. Да ещё скажу: как помру — не хороните меня.
Сказал, ящик с ногтём на стол поставил — и помер.
Взяли братья ящик с ногтём, вышли на палубу зелёную, ждут вертолёта. Долго ли, коротко ли, прилетает за ними вертолёт, спускают к ним на тросах два инкубатора. Влезли братья в инкубаторы, вертолётчики инкубаторы огнём обдали да в вертолёт подняли. Унёс их вертолёт на другой корабль, а корабль тот — на большую землю.
И вот стоят инкубаторы у главного лекаря всей земли, сидят в них братья, томятся, вроде живы — а будто не живут вовсе. Главный лекарь время от времени зайдёт, опыты на них поставит — вот и вся им потеха. В общем, почти как у пингвинов в плену.
Долго ли, коротко ли томились, и вот как-то говорит им главный лекарь всей земли:
— Пришла вам весточка от отца.
Обрадовались братья, открывают письмо, а в нём написано: “Дурьи вы бошки, это не тот сталактит. Говорил я вам: есть в пещере большой зал. А были вы, должно быть, в небольшом гроте, где охранник сидел, и ниже не пошли. В гроте озеро, у озера на дне дырка, вам в ту дырку надо было, дырка та — глубокий колодец, а на дне его большой зал и есть. То, что вы прислали, называется Пингвиний Нос, и будет теперь на земле великий холод, коли Парниковый Камень никто из-под земли не вынет. Лечитесь, там, может, встретимся, идиоты”.
Пригорюнились братья, да делать нечего — надо теперь ждать, когда главный лекарь всей земли все опыты на них поставит да вакцину от заразы выдумает. А как дождутся — так надо в другую экспедицию ехать, добывать для людей Парниковый Камень. Иначе ведь и отец родной не признает.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, а уж когда дело делаешь не сам, а сам ты этого дела предмет, и того дольше. Знай сиди да жди, что там за тебя решат. В общем, поставил главный лекарь всей земли на братьях-спелеологах все свои опыты, выдумал вакцину да и отпустил их восвояси. Идут братья к выходу из лекарева дома, плутают коридорами и беседы беседуют о том, где бы им вызнать про тот Парниковый Камень да как бы сразу за ним и отправиться.
Беседуют, выходят от главного лекаря, глядь — а их отец встречает. Не ожидали.
Обнимает их отец и говорит:
— Живите у меня дома, отдыхать вам надо да сил набираться. Да не удивляйтесь так, что я в свои объятия вас принял. Не зря же в народе говорят: добро должно быть с дураками.
А братья и отвечают:
— Вот как славно всё сложилось. Нам теперь только кассира примерно наказать осталось — и сказке конец. Спасибо тебе, папа. Вот только что ещё непонятно: от чего же, ты пишешь, нам лечиться надо, коли мы здоровы, и зараза нас не берёт?