Плотоядно улыбаясь, холодный красавец вышел из дома и сказал служанке, что слежку за невестой она может прекратить. Она уже его.
Его будущий титул. И пропуск в высший свет.
А уж там он развернётся. Не зря же он все-таки наследник придворного мага.А жена... Один несчастный случай, произошедший с бедной дворянкой, не навредит его карьере. Как только она перестанет быть ему полезна, он её выбросит.Надоела она ему.
5.Она бежала по тротуару, не смея поверить, что решилась пойти на эту встречу. Бежала, каждую секунду оглядываясь и боясь встретить следящего за ней Густава или служанку. Сердце колотилось как бешеное, мрачные мысли то и дело сворачивали на то, что он сделает с ней, когда придет домой и не обнаружит её запертой в спальне. Старуха была на том же месте, что и вчера. Ларёк её был пуст, покупатели всё разобрали, и по внимательному взгляду, то и дело обегающему улицу, было видно женщина её ждёт. Наконец, старуха заметила запыхавшуюся от быстрого бега Кристину и с улыбкой кивнула ей :- Сядь, отдышись уж. Ты молодец. Храбрая девочка.Кристина попыталась что-то возразить, но воздуха в лёгких не хватило.Старуха бескомпромиссно протянула ей сверток, источающий такой аромат, что у Кристины слюнки потекли : муж не распорядился служанке покормить её. Развернув его, она прослезилась : там был настоящий пирог с мясом. Домашний, из печки, ещё сохранивший частичку тепла.- Ешь давай, - вздохнула старуха. - "Спасибо" свои скажешь, когда поможем тебе сбежать из дома.
- Но... - опешила Кристина. Мысль о том, что старуха может ей помочь, как-то не приходила ей в голову. - Что "но"? Ты же ведь этого хочешь? Он же бьёт тебя, думаешь я не видела синяков на твоих руках? - Да... - смутилась девушка. - Держу пари, под платьем ты вся в следах от побоев. Знаю я таких : бьют туда, где не видно. Кристина покраснела. Старуха попала в цель.- Да, вы правы. Но... Я не собираюсь уходить от него. Я пришла лишь отдохнуть от этого, если вы позволите мне побыть с вами. Поговорить хоть пять минут. Я почти никого не вижу, он меня запирает.- Что я слышу, - скривилась женщина. - Так ты любишь его? Любишь, несмотря на то, что он тебя и за человека-то не считает?- Нет... Я его не люблю. - тихо, но твёрдо отчеканила девушка.- Тогда я скажу тебе, почему ты не можешь уйти. Ты просто боишься. Боишься, что без него у тебя не будет стабильного будущего - да, ужасного, да, унизительного, но стабильного. Боишься , что без него ты станешь ничем. Я права?Кристина молчала. Старуха была абсолютно во всём права и била по больному.- Если бы вы знали, сколько раз я хотела уйти... - прошептала девушка. - Но я не могу...- Иди домой, - махнула рукой зеленщица. - Ты и так уже стала ничем. Нет толку говорить с тобой. Кристина поднялась со скамейки. Отряхнула платье. Поклонилась в ноги, сказала :"спасибо за хлеб". Старуха горько усмехнулась, пробормотав :"и хоть бы раз кто-то сказал спасибо за правду. "Но Кристи этого не услышала. И через полчаса она уже была дома, и дома был жених, да не один, а с любовницей - статной, черноволосой и знойной, совсем не похожей на хрупкую Кристи с пушистыми ресницами. И Кристи смотрела через щёлку в стене спальни, как они целовались, и не плакала. И когда она тихо вошла в свою спальню и залпом выпила сразу несколько пузырьков сильного успокоительного, которым иногда опаивал её Густав, чтобы насиловать, она не плакала. И когда она упала на ковёр, она не плакала тоже. Не было ни сожаления, ни горя, ни ненависти. Только голубое небо в окне, и светлые колокола. А там, где поёт колокол, и сияет утреннее солнце, и небо голубое как лазурное море на рассвете, не может быть ненависти.Там и смерть не страшна. Смерти нет.
Сказка 2-я. Столп мира
Затравленная, запуганная одноклассниками, учителями, людьми которые не любили и не ценили её, она любила песни про луну и звёзды. Любила песни с надрывом в сердце, об отчаянной, трагической любви - и безбашенной, спокойной свободе, наперекор всему, что отягощало её душу и прижимало к земле. Любила небо и море, мечтала быть чайкой, чтобы петь им хвалу постоянно. Любила дождь и выходила под него без зонтика, радостно подставляя лицо и распахнутые навстречу каплям руки. Любила тишину и звуки. Любила вечность и мгновения. Любила грустить - и смеяться до изнеможения. Любила быть.Она знала, что она нечто большее, чем человек, но до смерти любила, одновременно проклиная, это тело - и то, что её никто и никогда не мог понять. Но именно в том, чтобы отличаться от других, она видела свою судьбу - и своё проклятие. При внешней похожести на остальной человеческий род, внутри её всё больше поглощало непонятное, незнакомое существо, не имеющее ничего общего с человеком, преобразовывающее и почти уничтожающее её человеческую ипостась. Какие-то человеческие чувства оно отнимало. Другие наоборот - усиливало до нелепой крайности, делало её восприятие жизни невероятно, пугающе чутким. И это ранило её. Ведь жить, когда чувствуешь боль всего мира на собственной шкуре - гораздо сложнее, не правда ли?Она и раньше не понимала людского эгоизма и обладала эмпатией. Но теперь вся её душа, казалось, превратилась в одну сплошную незаживающую рану за каждое живое существо на этой планете. За каждую стоптанную травинку, каждый сорванный небрежною рукой цветок. Её разрывало на части, и она понимала что долго так не выдержит.Её задачей было продержаться сколько сможет. Ведь только такие, как она, удерживали человечество от падения в пропасть.Нелегко быть столпом мира. Особенно, если ты девушка. Особенно, если влюблена.На раскинутых руках молодого атланта покачивалось умытое дождём небо...