Нелегко приходится и троллихе («Как троллиха стирала королю белье»), которая хочет пожить по-людски. Ведь в новых условиях индустриализации XX в. в лес пришли люди, которые сильно мешают троллям. Бесков умеет соединить фольклорные мотивы с современностью. Последняя особенно ощутима в сказке «Изобретение доктора Умникуса».
Автор одного из самых популярных в шведоязычном ареале произведений «Про лося Скутта и принцессу Тувстарр» — Челлин создал удивительную природоведческую и вместе с тем поэтическую сказку, воспевающую леса, мшаники, болота, животных и растения Швеции.
Волшебством и поэзией шведского заколдованного леса, где хозяйничают соперничающие друг с другом тролли, веет от сказки Гранера про четырех троллей-великанов и маленького Виля-подпаска, где хитроумный и незащищенный малыш одерживает верх над страшными великанами.
Литературная сказка шведских классиков жанра начала XX в. сменяется где-то в конце 1940-х — середине 1950-х гг. так называемой сказкой «высотных домов». Это сказка, перенесенная в современную урбанистическую среду. Она повествует об одиноком или больном ребенке, которому скучно без близких и друзей. Но потом появляются необыкновенные сказочные существа, которые скрашивают его жизнь. Это прежде всего — сказка Линдгрен «В Стране между Светом и Тьмой». Но у Линдгрен есть и другие произведения сказочного жанра, действие которых происходит в более привычной сказочной стране — в сельской местности, во времена бедности, в Швеции конца XIX — начала XX в. Это сказки из сборника «Солнечная Поляна», куда включено и прекрасное предание о рыцаре Нильсе из Дубовой рощи.
Очень своеобразную, так называемую «лундскую», группу писателей — авторов литературной сказки, живших в университетском городе Лунде и отличавшихся склонностью к юмору и пародии, переходящей в абсурд, составляют Аксель Валленгрен и Таге Даниель-ссон. К ним по характеру творчества примыкает Гудрун Эрикссон. Остропародийные их сказки высмеивают нормы жизни современного общества, в гротескной форме рисуют портреты современников.
Сборник «Сказки скандинавских писателей» впервые в таком большом объеме знакомит советских читателей с лучшими образцами скандинавской литературной сказки. Причем большинство вошедших в него произведений также впервые переведено на русский язык. Этот сборник — еще одно звено, связывающее нашу страну с ближайшими нашими соседями — скандинавскими странами и Финляндией.
ДАНИЯ
ХАНС КРИСТИАН АНДЕРСЕН
КАПЛЯ ВОДЫ
Вы, конечно, видали увеличительное стекло — круглое, выпуклое, через которое все вещи кажутся во сто раз больше, чем они на самом деле? Если через него поглядеть на каплю воды, взятую где-нибудь из пруда, то увидишь тысячи диковинных зверюшек, которых вообще никогда не видно в воде, хотя они там, конечно, есть. Смотришь на каплю такой воды, а перед тобой, ни дать ни взять, целая тарелка живых креветок, которые прыгают, копошатся, хлопочут, откусывают друг у друга то переднюю ножку, то заднюю, то тут уголок, то там кончик и при этом радуются и веселятся по-своему!
Жил-был один старик, которого все звали Копун Хлопотун, — такое уж у него было имя. Он вечно копался и хлопотал над всякой вещью, желая извлечь из неё все, что только вообще можно, а нельзя было достигнуть этого простым путем — прибегал к колдовству.
Вот сидит он раз да смотрит через увеличительное стекло на каплю воды, взятую прямо из лужи. Батюшки мои, как эти зверюшки копошились и хлопотали тут! Их были тысячи, и все они прыгали, скакали, кусались, щипались и пожирали друг друга.
— Но ведь это отвратительно! — вскричал старый Копун Хлопотун. — Нельзя ли их как-нибудь умиротворить, ввести у них порядок, чтобы всякий знал свое место и свои права?
Думал-думал старик, а все ничего придумать не мог. Пришлось прибегнуть к колдовству.
— Надо их окрасить, чтобы они больше бросались в глаза! — сказал он и чуть капнул на них какою-то жидкостью, вроде красного вина; но это было не вино, а ведьмина кровь самого первого сорта. Все диковинные зверюшки вдруг приняли красноватый оттенок, и каплю воды можно было теперь принять за целый город, кишевший голыми дикарями.
— Что у тебя тут? — спросил старика другой колдун, без имени, — этим-то он как раз и отличался.